Блинов Б.Н. Мой город: очерк. 1996.

по городу, оставляя пепелище на месте деревянных строений. Но каменные здания в основном были целы. ДК им. Кирова, “Северное сияние”, первая баня, “дом с баш енкой” на углу ул. Карла Маркса и ул. Ленина, 38-й дом по ул. Сталина — вот едва ли не все разрушенные многоэтажки. Даже Междурейсовый, стоящий на отшибе и представ­ лявший прекрасную мишень, был несильно поврежден. В нем мы и поселились, когда вернулись из эвакуации в 1943 году. В него вселяли семьи всех, оставшихся без крова мурманчан-рыбаков. Мы так бедствовали в эвакуации, так мечтали о возвращении, что приезд в родной город детским сознанием был воспринят как праздник. Здесь открылись глаза, пробудилась память, вычеркнув все, что было д о этого. Здесь началась настоящая жизнь. Сам приезд в город уже воспринимался как победа, и сомнений в и сходе войны ни у кого не возникало. О ней лишь напоминали воздушные тревоги, развалины и множество патронов, которые, порой небезопасно, заменяли нам детские игрушки. О еде, о быте, несмотря на голод, печали не было, — лучшего мы ничего не знали и то, что есть, воспринимали как нормальную жизнь, которая все же медленно, но верно, начинала улучшаться. К концу сорок третьего город бом били уже р еж е, но вражеские налеты и “п оходы ” в бом боуб еж ищ е ещ е представляли постоянную и сущ ественную часть жизни. На этот случай в семье были выработаны о п р е д е л е н н ы е п р а в и л а и о б я з а н н о с т и , к о т о ры е н уж н о бы л о неукоснительно выполнять. По тревоге сл едовало сразу бежать дом ой и поступать в подчинение мамы. П од кроваткой лежал маленький рюкзачок, в который надлежало бы стро сложить свои вещи и потом ждать маму, которая увязывала в это время п о стельное белье и укладывала чемодан. Помню , эта жесткая двойная зависимость была о со б ен н о тягостна: нельзя было подходить к окну, “путаться под ногами”, просить чего-нибудь, отвлекать. А за окном уж е шарили по небу прожекторы , видны были следы трассирующих пуль, слышно стрекотание пулеметов, установленных на нашей крыше, которое временами заглушал противный воющий звук сирены и голос из черной тарелки динамика: “Граждане, воздушная тревога!” С вещами нужно было протащиться по узкому коридору, спуститься с пятого этажа на улицу и потом , посл е короткой пр обеж ки , нырнуть 16