Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

54 Борис Блинов Мама была уже одета. Ей нельзя опаздывать, за это идут под суд — в семье боялись этого больше всего на свете. Она опустилась перед сундучком на колени, и Вад увидел, что она тоже вот-вот заплачет. — Вадичка, родной, ну пожалей меня. Надо, очень надо сходить, для меня, всей семьи, пожалуйста. Какая-то горячая волна выкинула его из постельки, и он повис на маминой шее. —Я пойду, я сделаю, принесу, —всхлипывая, забормотал он. Мама расцепила его руки и выбежала из комнаты. Какой черный выдался день, тяжелый и безрадостный. Казалось, рассвет никогда не наступит. Вад понимал по часам. Уже десять настало, а за окном было так, будто утро заболело. Вад поел пшенной каши, слизнул с блюдечка щепотку песочку, запил прямо из носика заваркой —все это машинально, не ощущая вкуса. И такой же безвкусной казалась ему свобода предстоящего дня. Заглянул Жека, позвал кататься на плотах. Вад не пошел с ним. Еще ребята стукнулись, звали «прыскать». Катя Сперанская пригласила есть картошку с настоящим маслом и оладьи на рыбьем жире — ничто его сегодня не радовало. На тумбочке, в сетке, одна в другой стояли две кастрюльки. Вад открыл дверку, нашел мешочек с мукой и высыпал ее в пустой глиняный кувшин. Мешочек он вытряхнул под раковиной и переложил в него кастрюльки, чтобы было не видно. Потом долго и старательно стал мыть свою тарелку с ложкой. Достал ботинки, увидел, что они не чищены, и пошел в коридор со щеткой. Катя Сперанская ему обрадовалась: «А у нас гуталин есть!» Побежала и принесла. Вад жирно макнул щетку в свежий гуталин и натер ботинки. Они совсем не заблестели и стали как рабочие. «Ну и пусть, — подумал Вад. — Пусть всё самое плохое со мной случится. Я заболею, стану умирать, а она придет ко мне, будет плакать, просить прощения, а я ей ничего не скажу». — Ты куда собираешься? — прыгала около него Катя. — Хочешь, я с тобой пойду? Вад посмотрел на нее грустно, вздохнул и пошел по коридору к себе. Еще можно было немножко посидеть. До садика было пять минут ходьбы, идо «без пяти» еще оставалось два просвета. Он знал, что если смотреть на стрелки, то время