Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

26 Борис Блинов изображать, будто лошадь бежит по мостовой: «цок-цок, цок- цок», и покрикивать: «Поберегись!» Народ сразу в стороны разбежался, только тени по бокам мелькали. Вад обрадовался и стал ему подражать, чтобы думали, что лошадь бежит с жеребеночком. Папа весело бежал и всхрапывал, а Вад уже не мог сдержаться, смеялся, прыгал, даже жарко стало. Так они и проскакали весь спуск, взявшись за руки, дурачились, ржали. Ни с кем больше не столкнулись. На работе все очень шумно Вада встречали, расспрашивали про жизнь, про друзей. Вад любил про жизнь поговорить, но ответы его не очень слушали, да и вопросы их он знал наизусть. Женщины тискали его, тормошили, как куклу. Он этого не любил и сопротивлялся. Ему казалось, что так в плен берут. Потом его вообще забывали, и он ходил по всему дому, заглядывал в разные комнаты, общался. Редко, но попадались интересные люди. После обеда это уже надоедало, и он искал себе какое-нибудь укромное местечко. Однажды он забрался на самый верх и увидел большую красивую комнату. В ней находилось красное знамя, висел портрет Сталина, а у стенки стоял громадный кожаный диван. Вад обрадовался, что никого нет, потрогал бархатное знамя, попрыгал на диване, а потом лег на него и заснул. А когда проснулся, он был уже не один — за столом сидел старый моряк в кителе без погон, но с орденскими планками. Волосы у него росли вверх, ровно, как щетка. Моряка звали Зосим Петрович. Вад тоже про себя все рассказал, съел пять кусков сахара, порисовал немножко и был очень доволен новым знакомым. На прощание тот сказал: —Ты, брат, приходи ко мне! — Ладно, — пообещал Вад. — В воскресенье приду. Где вы живете? Вад дожил до воскресенья и стал собираться. Попросил маму достать хорошие штаны и пошел в коридор чистить ботинки. Это случалось так редко, что мама спросила: —Мальчик заболел? —Я в гости иду, к Зосиму Петровичу, —ответил Вад. — Еще чего! — вскрикнула мама. — Дима, ты послушай, что он придумал?