Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

242 Борис Блинов в неуважении. Кухня тоже была открыта, поставили чайник, раскупорили бутылочку вина, и вроде настроение улучшилось. Но как-то неловко было интимом заниматься, без простыней, в чужой квартире. Уходить не хотелось, но и остаться было неловко. Подруга засмеялась и стала раздеваться: «Чего уж теперь, давай так, раз в нашем долбаном государстве для любящих места нет». Потом он ключи тетке отдал, и та извинялась, что-то напутала она в своем расписании, предлагала деньги назад. Тогда только ему стыдно стало и за себя, и за подругу, и за долбанную советскую власть. По молодости он как бы недоработанным себя ощущал, вроде бы не совсем нормально было с этим делом. Влюбчивый был, но как-то странно: любовь отдельно, секс отдельно. Вместе — плохо стыковалось. Секс был не кульминацией любви, как описывалось в классических романах, а какой-то телесной, странной необходимостью, которая нужна для того, чтобы кончилась эйфория. Он оттягивал кульминацию, дорожил именно этим разбуженным, всегда первым чувством. Оно накатывало, как волна, и захлестывало, поднимало, мир другим становился, каку героя в пастернаковском «Марбурге», но так же, как у него, «инстинкт прирожденный, старик-подхалим, был невыносим мне, он крался бок о бок». Когда до интима доходило, он сопротивлялся, покуда хватало сил, потому что знал —любви конец. Иногда, правда, случались исключения: раз в Калининграде, раз во Владике, раз в Хабаровске, в Мурманске, в Москве, Ленинграде —ох-хо-хо, большая страна Советский Союз, это вам не какой-нибудь Марбург. То, что дома жена ждала, на его влюбленности не отражалось — отдельная жизнь, не подлежащая обсуждению. « Какой он глупый, смешной, рвал полученные в рейсе чужие радиограммы и выбрасывал клочки за борт, чтобы я не увидела. Для меня это ничего не значит. Знаю, что он мой на всю жизнь. И только это —правда», —прочитал он в ее дневнике. Молодые, нетленные годы, когда кажется, что все по силам, заочное время, столичный шум, гам и соблазны, искушающие тело и душу. Он вышел на площадь. Он мог быть сочтен вторично родившимся. Каждая малость жила и, не ставя его ни во что, в прощальном значении своем подымалась.