Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

Эти тёплые дни 183 С ним одним Вад мог бы быть откровенным. Но Аллочка уходить не собиралась. — Сунь в тумбочку, — попросил Васька. — Да, и вот еще что. Ты там выбери время, забеги в деканат. Я, конечно, и так не могу, по причине временной нетрудоспособности, — неуверенно улыбнулся он. —Но я не по этому пункту хочу не ехать, а по твоему. Так что ты вставь там в конце мое имя или мне принеси, я подпишусь. Лады? «Ты-то куда лезешь?» —подумал Вад, но ничего не ответил. —Ты слышал, что я сказал? —зло выкрикнул Васька. —Ладно, чего шумишь? Пойду и сделаю, —обещал Вад. — Ну то-то! — улыбнулся Васька и сжал его руку своей неслабой рукой. Не откладывая дела в долгий ящик, Вад пошел к Мурману и попросил у него бумагу. Мурман с радостью вытащил ее из стола. Когда Вад вернул, он долго вчитывался, не понимая, что изменилось, потом разглядел, сказал сухо и твердо: — Вынужден вас известить, что вы подписались сейчас на групповое дело, —и, увидев недоуменный взгляд Вада, пояснил: — Три человека — это уже группа, а не всплеск эмоций. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вад кивнул ему в знак понимания. Ему не хотелось затевать бесплодный разговор. — Вам что, пострадать захотелось? Я не пойму. Учтите, теперь сантиментов не будет, — сдерживаясь, произнес Мурман. —Мурман Суренович, —сказал ему Вад. —Ну что я теряю? В худшем случае, институт. Но ведь не жизнь, не свободу. Зато приобретаю... —Да пойми ты, черт возьми! — взорвался Мурман. — Ты теряешь голову, а приобретаешь волчий билет! А по институту уже шумок пошел: «Группа... Дело с политическим душком». Слухи, как змеи, расползались по аудиториям. Каким-то неведомым способом Васькин прыжок стал фигурировать как часть этого общего дела. Он расценивался как результат раздора, как шаг отчаяния, чуть ли не как попытка к самоубийству. В буфете, в коридоре при виде Вада шушукались незнакомые парни и девчонки. На занятиях —наоборот, как только он входил, все смолкали, будто стена