Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

Эти тёплые дни 169 У Мурмана Вад все же прощения попросил. Тот выслушал его, сказал: «Хорошо, идите», — но Вад видел, что обида осталась. — Подождите, — пересилил себя Мурман. — Завтра индивидуальное собеседование, не наделайте глупостей. Вад не чувствовал перед ним особой вины. Сидел человек, ну и что, многие сидели, и никто это себе в заслугу не ставил. Что же теперь, за это ему всю жизнь потакать? Тогда был честный, смелый, принципиальный, но сколько времени прошло, жизнь обкатала, покоя захотелось, тишины. Отец, да ивообще вдоме никогда на этутему не заговаривали. «Табу» на ней лежало. Отца взяли за аварию на судне. Когда его увели, Ваду было шесть лет, когда выпустили, — десять. Вначале мать говорила, что на севере, в командировке. Потом только он додумался спросить, какой это еще север есть от Заполярья, —оказалось, сибирский. Тюрьма, в понимании Вада, не была трагедией. Неприятность, конечно, несчастье, далеко где-то, от семьи оторван, несвободен. Но все же это наша тюрьма, не какой- нибудь фашистский застенок. У нас не бьют, не унижают, работа, правда, тяжелая, ну а в море у кого она легкая? Кормят не как в санатории, но не голодают, посылки можно посылать, подкармливать, да и там, на территории, есть какая-то лавочка. Отработал свое —вернулся к теплу, к товарищам, своим делом занимайся. Народ сидел тогда разнообразный, образованный, споры разные затевались, о смысле жизни, об искусстве, много интересного можно узнать. Когда все наперебой кинулись читать «Ивана Денисовича», Вад заглотил его за одну ночь и долго ходил под впечатлением. Но его общее представление о тюремной жизни Солженицын нисколько не поколебал, наоборот, укрепил и проиллюстрировал. Всеведущий Мишаня, правда, сказал, что Солженицыну повезло, если он только это видел, но Вад, зная Мишанин пессимизм, не очень ему поверил. Иван Денисович лишний раз его убедил в правоте пушкинских слов: «Имей сердце, имей душу —и будешь во всякие времена человеком». Обидно, когда человек, такие трудности перенесший, устоявший и в войне, и тюрьме, в самой простой и обычной жизни предпочитает от поступка отделываться анекдотами.