Блинов, Б. Н. У каждого свой рай : сборник повестей и рассказов / Борис Блинов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2024. - 267, [1] с. : ил., портр.

Эти тёплые дни 123 с неожиданным облегчением. — Какая-нибудь эсерка или троцкистка. Как можно при Ленине выйти из партии? Все туда —она обратно... Не наша, —решил Вад. —Не пойду к ней». Касса филармонии открывалась на час позднее, он как раз успевал. Но там, в кассе, эта тетка сидит, гранд-дама с седыми буклями и неподвижным, будто каменным, лицом. Клиенты очень уважительно зовут ее Элеонора Максимилиановна. До разговоров она редко с кем снисходила, но какие-то хорошо одетые люди, наверное, музыканты, протягивали ей через окошечко записки, и с некоторыми она здоровалась. Вад предпочитал в критических ситуациях прорываться к администратору и вымаливал у него входные места за тридцать копеек —дешево стоила культура. Для старушки входные не подходили. Ничего не придумав, Вад решил поговорить с гранд-дамой начистоту — будь, что будет. Неужели у нее и сердце каменное? Ну, в общем, так все он и сделал. Дождавшись, когда освободится окошко, рассказал все как на духу и впервые увидел у нее на лице улыбку. Она даже поинтересовалась, откуда он приехал, как-то догадалась. Попросила его прийти после обеда, «что-нибудь придумаем». Вад позвонил своей старушке, попросил подождать до вечера, и та согласилась. К открытию, с цветами и последней пятеркой в кармане, он стоял у кассы. Билеты стоили шесть рублей. Вад вручил цветы, задаток, около ресторана «Садко» загнал какому-то проходимцу свои часы за червонец и выкупил билеты. Элеонора Максимилиановна очень приветливо с ним простилась и приглашала обращаться, когда потребуется. Такой вот деньу него выдался счастливый. Сдвумяхорошими людьми познакомился, билеты достал, да еще лишние деньги появились. В антракте он повел Лорку есть пирожные, а после театра пригласил в ресторан. Она любила выпить винца, а иногда и водочки. После первой рюмки язык у нее смешно заплетался, она добрела, как-то обмякала, приближалась, в ней проявлялось что-то из той, запредельной для Вада жизни. Вада в ее присутствии вино не веселило, а погружало в тихую розовую меланхолию. Взгляд яснел, ресторан переставал быть залом, куда они вошли и сидят теперь вместе с другими, а странным образом разбегался в перспективе по всем направлениям и превращал их столик, его, Лорку