Блинов, Б. Н. По дороге Мурманск - Ориноко : рассказы для семейного чтения / Борис и Николай Блиновы. - [Изд. 2-е, перераб.]. - Москва : Скороходов В. А., 2013. - 189, [2] с. : цв. ил.

СТАЛИН (снимает трубку). — Товарищ Каганович? Сталин говорит. Что же у нас, товарищ Каганович, великий поэт ютится в одной комнате? Устрой­ те, пожалуйста... (слушает) — Ну вот, товарищ Пушкин, завтра вам сосед­ нюю комнату освободят. Еще какие просьбы? ПУШКИН. —Да что вы, Иосиф Виссарионович, мне, право слово, неудобно... СТАЛИН. — Ничего неудобного не существует для двух великих людей. Говорите. ПУШКИН. — Наталья Николаевна у меня подобносилась. А нынче мате­ риалу на платье негде взять... СТАЛИН, (снимает трубку) — Товарищ Микоян, вот тут у меня великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Унего, видите ли, затруднения с мануфактурой. Надо бы помочь человеку, (слушает) — Ну вот, товарищ поэт, завтра вам вручат ордер на двадцать метров мануфактуры. Говорите еще, не стесняйтесь. ПУШКИН. — Если честно говорить, Иосиф Виссарионович, то печата­ ют меня маловато. Цензура жестокая, без ножа режут. Тиражи маленькие... СТАЛИН, (снимает трубку). — Товарищ Фадеев, непорядок у нас на ли­ тературном фронте. Что же это обижают великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина? Печатают его недостаточно. Цензурой замучили. Наве­ дите порядок на литературном фронте, товарищ Фадеев, (слушает) — Ну вот и договорились... И эта просьба поэта Пушкина будет выполнена. Что еще? ПУШКИН. — Спасибо, Иосиф Виссарионович. Больше просьб нет. Сер­ дечное спасибо за все. Сталин пожимает гостю руку и провожает его до двери. Пушкин выходит, Сталин возвращается к столу, садится, снимает трубку: — Товарищ Дантес? Действуйте... И вот этот-то страшный анекдот крутился у меня в мозгу все те две мину­ ты, что я, вытянувшись, стоял у белого бюста. Я смотрел на Мишкино серьез­ ное грустное лицо и мне было мучительно стыдно. Нас сменили на посту Леха Чиж и Тошка Огородников. Только мы сняли нарукавные траурные повязки в пионерской комнате, как зазвенел звонок на большую перемену, и все потянулись в спортзал на траурный митинг. Народу собралось — под самую завязку, даже на шведских стенках висели. Директор Михаил Владимирович открыл траурное собрание. Он говорил, что солнце нашей родины закатилось, угас светоч для всех народов земного шара. Он говорил, а по его морщинистым щекам текли и текли слезы. Он их не выти­ рал. После директора выступил историк Пал Палыч, по прозвищу Палкин. Он тоже плакал, и тоже не вытирал слез. Потом как-то неожиданно объявили меня. ИИщ р __ч____ Борис и Николай Блиновы ---------------------------------------- 180