Блинов Б.Н. «В моём саду все же цветут нарциссы…» АСТЭС. 2009, N 6, c.5-30.

Борис Блинов - Скажите, а правда говорят, что вы были близко знакомы с белем? - как можно осторожней задал я волновавший меня вопрос. Всеволод Иванов был, конечно, классик и его «Бронепоезд» гре­ мел на всех театральных сценах, входил в основную школьную про­ грамму. Его напутствовал в литературу сам Горький, и со временем он стал «классический классик», без всяких помарок и неожиданно­ стей, так и значился всю жизнь классиком, ничем не запятнав высокое звание. Но Тамара Владимировна со временем открыла мне истинное положение вещей. Весь абсурд состоял в том. что он был классик «ста­ тический», «показательный» - его не печатали. Работал он активно, много писал, но уже и в сталинское время новое печатать перестали... Но не преследовали, дали спокойно жить, переиздавали старое, дачу предоставили в Переделкине, выбирали в секретари Союза писателей. Вообще говоря, не типичная писательская судьба. По свидетельству сына писателя, академика Вячеслава Всеволодовича Иванова (знаме­ нитого Комы), Сталин ему симпатизировал, ценил его творчество и сделал «показательным» писателем, хотя он и не был членом партии. Добрые отношения писателя и вождя продолжались до тех пор. пока Всеволод Иванов не отказался от предложения Сталина написать пре­ дисловие к своей новой книге. Предложение неординарное, факт сам по себе исключительный: и желание вождя написать предисловие к чужой книге, и реакция писателя. Сталин обиделся, сказал, что «Ива­ нов себе на уме» и отношения между ними прервались. Но никаким ре­ прессиям он не подвергался, много работал, был в руководстве Союза, активно слал материалы с фронта во время войны. С Бабелем все было по-другому, хотя и ему, как Иванову, Горь­ кий дал дорогу в литературную жизнь. Бабеля все любили. За ним го­ нялись, искали его книги, изданные до войны, но их почти не осталось. Из библиотек его изъяли. Поэтому познакомиться с ним можно было только в самой интеллигентной среде и с большим риском. Ведь книга репрессированного автора в смутные времена расценивалась как кри­ минал. Во время хрущевской оттепели Бабеля реабилитировали, но переиздавать не спешили. При Брежневе имя его опять ушло в тень. Поэтому так велика была заслуга Саши Тимофеева, мурманского ре­ дактора, который успел издать «Конармию» и «Одесские рассказы», познакомил мурманчан с одним из самых значительных писателей со­ ветской поры. Книга издана тиражом двести тридцать тысяч экзем­ пляров. Ее можно было видеть в каждом читающем доме. С тех пор творчество Бабеля для многих мурманчан стало любимым и, думаю. 8