Блинов Б.Н. «Не пропадёт ваш скорбный труд». АСТЭС, 2005, c.152-179.

Ъ . ЪуЬШгоЬ чтобы не расстраивать. Его колоть стали чем-то сильным, сознание отключили. Он больше в себя не приходил». Да, таков быт, такова действительность. И что тут ска­ жешь, спазм в горле, и, казалось бы, беспомощны всякие оправдания, «а если бы», «а вот», Но вот... Альфонсов, уже обретший форму, может быть, вырвался из общей скорби, подавляющих чувств и определил иначе: «Он уже не хотел жить. Не видел смысла. Конфликт завел его в тупик. Он призвал меня на свою кончину, и мы засели с ним на три дня. Ничьей вины здесь нет. Он так хотел, так решил про­ ститься с жизнью». Альфонсов снова был на высоте и взгляды женщин, слушавших его, получил, как подарок. Может быть, так и было. А ведь рядом, в двух часах лёта, его ждали, там находилась работа, университет, город, которому отданы самые производительные годы. Нет, город не снимает конфликта, но все же смысл жизни придает, отвлекает от той тягостной житейской тоски, в которую погрузил его новый столичный быт. Квартира, дача с бас­ сейном, работа близких, но не его. На книгу о Бунине уже сил не оставалось. Дисгармония у него проявилась не столь­ ко с провинцией, сколько с современной жизнью, со сре­ дой, его окружавшей. В Мурманске она разбавлялась осу­ ществленным делом, в Санкт-Петербурге этого не было. Бесполезно домысливать, но «все же, все же, все же...» Уже начертав направление движения, он вдруг переменил курс. Тризна, да, он устроил ее сам по себе, но не о том ли вспомнил, когда спохватился и побежал спасаться. Горькие безответные слова. Что вызрело, то вызрело... Пусть земля ему будет пухом. Остается только поражаться мужеству Владимира Николаевича Альфонсова, на кото­ рого выпала эта нелегкая последняя ноша. Альфонсов подозвал мурманчан пообщаться, перемол­ виться. Вытаскивал издалека те крохи, что остались в па­ мяти после приезда в Мурманск пятнадцать лет назад. 165