Балашов, Д. М. Сказки Терского берега Белого моря / Акад. наук СССР, Карел. фил., Ин-т яз., лит. и истории ; изд. подгот. Д. М. Балашов. - Ленинград : Наука. Ленинградское отделение, 1970.

— Сесть, было, на пенек, съесть, было, пирожок, тещино по- даренье, женино рукоделье! А она говорит тихонько: — Не садись, не садись на пенек, не ешь, не ешь пирожок, уж я вижу, вижу батьков двор, недалёко и матушкин! Он опять говорит: — Кака она беда, далеко все слышит-то! Наверно, на хоро- мах-то стоит, — говорит, — так видно. Схватил опять ящик и потащил. Пришел к избы, открыл дверь, свиснул ящик в сени и убежал. Те побежали, а уж знают, раз загремело-то! И все собрались дома. А медведь пришел домой, а она на хоромах — коряга-то наря- жона. — Да ты чего это на хоромах-то стоишь, чего не сходишь-то? А эта стоит копаруля-то, ничего не говорит. Вот он пошел, да и сдернул ее за платье-то, а она и свалилась оттуда. Медведь го ворит: — Вот так штука, обманила она меня-то! Ну, а девки стали жить-поживать да добра наживать. 77. Кислая кума и пресная кума Жили-были кислая кума и пресная. Пресна кума стала у кис лой в головы искать. Кислая кума и говорит: — Я, — говорит, —- скоро умру; я как умру, так ты у меня пер стня с руки не снимай! — Ладно, — говорит, — не сниму. У ней был золотой перстень на руки. Вот кисла кума и умерла. Эта омыла ее, одела и повалила на лавку. И думает умом: «А что, если перстень снять? Ведь она мертва, не услышит». И стала снимать перстень. Снимала, снимала, никак не может снять. И взяла и отсекла палец. Кислу куму похоронила, и стала его варить. Сидит, прядет. А эта кисла кума вышла из могилы, идет и поет: Все люди в городе спят, Все в пригородках спят, Одна моя кума не спит, Да одна моя душа не спит, На печке сидит, Кудельку прядет, Мою ручку варит, Злачён перстень снимат. По улице идет и в сени зашла, поет: Все люди в городе спят, Все в пригородках спят. 253