Балашов, Д. М. Сказки Терского берега Белого моря / Акад. наук СССР, Карел. фил., Ин-т яз., лит. и истории ; изд. подгот. Д. М. Балашов. - Ленинград : Наука. Ленинградское отделение, 1970.

А бабушка-задворенка и говорит, что если придет сегодня, повалится спать, так достань огоничка, погляди, есть ли крест на вороти, а если нет — так какой нечистый ходит. Вот на другую ночь повалилась спать — он приходит опять. Она стала огня доставать, плоточкой да кремешком бить, и отскочила искорка, и у него на голове сгорели три волосины: одна золота, друга серебряна, третья медиа. Он пробудился и говорит: — Ну, Марфа — крестьянская дочь, не умела со мной послед нюю ночь проспать, не видать больше мне тебя, а тебе меня! И ушел. Она днем пошла к бабушке, сходила: — Вот, —- говорит, — бабушка, ты мне сказала достать огничка, я доставала, и отскочила искорка, сгорели у него на голове три волосины: одна золота, друга серебряна, третья медиа. И он сказал: «Ну, Марфа — крестьянская дочь, не сумела со мной по следнюю ночь проспать, не видать больше мне тебя, а тебе меня». И пошла она в кузню и сковала трое лаптей железны, три по соха железных, три шляпы железны, три просворы железны, оде лась, одну просвору в зубы взяла и пошла. Шла, шла, шла — стоит избушка на курьей ножке, на петушьей головке. — Избушка, избушка, повернись к лесу глазамы, ко мне воро- тамы, чтобы мне, дорожному человеку, зайти и выйти! Избушка повернулась к лесу глазамы, а к ней воротамы, она зашла. Там сидит одна старушка — языком в печи пашет, гу- бамы горшки отнимат. Говорит: — Что ты, девушка, зашла? Куда идешь, куда путь дёржишь? Здесь не то что крещеный человек захаживал, черный ворон не залетывал. Потом сама себя по щеки ударила, по другой приправила: — Ох, я, старая плёха, не накормила, не напоила, стала вести выспрашивать. Накормила, напоила, спать уложила и стала вести выспраши вать: — Куда, — говорит, — тебя, девушка, бог понес? Волей-нево лей али своей охотой? Вот она все рассказала, как отца-мать похоронила, как стари чок ей встрету попадал и что говорил, и как у ей на месте мужик очудился, и как она к бабушке-задворенке ходила, и как огоничек высекала, и как спалила три волосины: одну золоту, другу се- ребряну, третью медну, и как он сказал: «Н у , Марфа — крестьян ская дочь, не видать больше мне тебя, а тебе меня». Ей эта старушка говорит: — О х ,— говорит, — девушка, Иван-царевич — мой племянник. Он сюда в три года один раз приезжает. А теперь ему долго не бывать. Накормила, напоила, дала ей цепочку золотую и отправила по дороге. 297