Балашов, Д. М. Сказки Терского берега Белого моря / Акад. наук СССР, Карел. фил., Ин-т яз., лит. и истории ; изд. подгот. Д. М. Балашов. - Ленинград : Наука. Ленинградское отделение, 1970.

— Отвези ей в лес, она дитя скоро родит. (А это раньше за большой стыд считалось, коли девушка дитя принесет). Сде лай такую колоду с железныма обручамы на концы, положи ей питья-еденья и отвези в лес. Отец сделал колоду с железныма обручамы и отвез в лес. Вот она поест питья-еденья, поплачет и лежит в этой колоде; и вдруг родила дитя. Она пощупат рукой — то колюче, то мягко, и не знает, на кого дите находит, —темно в колоде-то. Вот дитя подросло уж и говорит: — Где мы, маменька? — А мы в колоде. Он уперся головой в один конец колоды, а ногами в другой и выпятил дно (сильный он стал там ), и вышел на свет, колоду закрыл опять, чтобы мать его не видела, что он очень страшный, чтобы не испугалась, а сам выстал на высокую лесину и видит: там по земли как клубки катаются и как город стоит. И обратно спустился с лесины, и пришел к матери, и говорит: — Мамушка, мамушка, что там по земли как клубки ка таются и как город? — А , — говорит, — это наш город; а клубки катаю тся— это на лошадях ездят. — А , — говорит, — мамушка, я побегу в город! — Что ты, — говорит, — не надо! — Нет, побегу! И побежал в город. И кто встречу попадет, все боятся — что такое за чудовище! Потом забежал в магазин: все берет, что ему нать, и все боятся. Потом забежал в другой, питья разного налил в ушат, взял на плечи и понес матери. Ну, народ весь собрался, и на другой день его стрелять хотят. Вот он матери принес ушат, она говорит: — Вот уж на другой день пойдешь, так принеси на тарелоч ках, а то тут всего наложил, тут и сладко, и горько, и рыбно, так не надоть. — Ладно — говорит, — мама, принесу на тарелочках. На второй день встал ранёхонько и побежал. В него и стали стрелять: стрёлят, а от него и пуля отскакивает, и не знают, что больше делать? А он говорит человеческим голосом, так-то он был как чело век, только шкура надета: — Не стреляйте, не шевелите меня! Я никому вреда не сде лаю, а будете меня шевелить, я весь ваш город пере верну. Н у и пошел по магазинам, набрал всего на тарелочках и отнес матери. И стал в тот город ходить, и не стали его бояться. Он никого не задевает, не шевелит. Зайдет в магазин, чего нать матери— возьмет, сам покушает, его не унимают. 175