Балашов, Д. М. Сказки Терского берега Белого моря / Акад. наук СССР, Карел. фил., Ин-т яз., лит. и истории ; изд. подгот. Д. М. Балашов. - Ленинград : Наука. Ленинградское отделение, 1970.

приемник на столе, тут же несколько иллюстрированных журналов и газет, две-три книги. Верхняя была, помню, роман Майн-Рида. Сказка в этих условиях, естественно, перестала быть единствен ным развлечением рыбака-помора, как было когда-то. До небольшой деревушки Оленицы мы добрались в 1963 г. Здесь уже гораздо больше и сказок, и сказителей. С Павлой Ни китичной Кожиной я оказался знаком еще по Варзуге, откуда она сама была родом. Пора для записи была неудачная, сенокосная. Павла Никитична разрывалась по хозяйству: сама — вдова, дома больная дочь, а тут покос, а тут же работа на скотнике (куда я несколько раз провожал ее, чтобы хоть ночью записать очеред ную сказку). При всем том она постоянно, сохраняла бодрое и жизнерадостное настроение. — Отец-то у нас любил божественное читать, а я такая уро дилась раскольница, в бога не верю !— заявляла она и, посмеива ясь, вспоминала то новую загадку, то пословицу, то озорную сказку. Песен она тоже знала множество. «Они, варзужанки-то, памятны!», — говорят про варзужских женщин в других селах побережья. Павла Никитична не только рассказывала сама, но и приво дила и знакомила с другими сказочниками деревни. Сказки, впрочем, забывались и ими. Т ак, Иосиф Федорович Кожин когда-то знал много, но подзабыл, путался. — Вот отец мой, — рассказывал он, — тот три вечера подряд одну сказку сказывал, такая была длинная, а я уже не помню... Вечера-то были долги, темно, так вот и сказывали сказки эти! Но зато прекрасной рассказчицей оказалась Кристина Луки нична Талых. Она принадлежала к типу рассказчиков-импрови- заторов; очень жалко, что не удалось записать ее на магнитофон: сказывать для записи, прерываясь, ей было трудно. Поэтому, возможно, и рассказала она немного. Но по мастерству рассказа и художественному совершенству текстов Кристина Лукинична оказалась, пожалуй, одной из лучших сказочниц Терского берега. С Елизаветой Ивановной Сидоровой в Кузомени я познако мился по рекомендации ее брата, краеведа П. И. Пирогова, еще в 1957 г. В деревне о ее таланте сказочницы почти не знали, хотя вспоминали потом, что прежде, на тонях, она сказывала сказки. Елизавета Ивановна оказалась сущим кладом. Я ходил к ней днем, когда сын и невестка были на работе. Елизавета Ивановна садилась напротив меня за стол в простом будничном сарафане — одевалась она по-старому — и, поглаживая сморщенной, чуть дро жащей старческой рукой клеенку, начинала рассказывать. Тексты своих сказок она помнила твердо ( я проверял некоторые четыре года спустя) и не сбивалась, хотя в первую нашу встречу и по жаловалась, что теперь многое забыла, да и болеет: — Раньше-то я про Илью Муромца сказку знала да про Бову, теперь тех и не знаю. На тонях сидишь, так сказываешь, 12