Балашов, Д. М. «Русский узел» Дмитрия Балашова / [авт. диалога: Ольга Балашова, Дмитрий Балашов ; авт. идеи, сост. Николай Почтовалов]. – Петрозаводск : Verso, 2017.

распахивается дверь гостиничного номера и входит небольшого расточка седой человек с цепким проницательным взглядом, а за ним появляется и Виталий Семенович с московским журналистом Владимиром Бондаренко. Увидев нас на полу в застывших позах: с бутылкой пива и бананом, у Маслова, в глазах вспыхивает целый сноп молний. Мы, словно ужаленные вскакиваем и приветствуем гостей. Я, быстро откланявшись, ушла в свой номер, толком даже не рассмотрев Дмитрия Михайловича. Запомнился только его небольшой рост, так как в своем воображении я рисовала русского писателя-историка подобным былинному новгородскому богатырю Василию Буслаеву. Только на второй день в Областной научной библиотеке, где проходил круглый стол, рассмотрела знаменитого романиста как следует. Седой как лунь, а лицо почти без морщин и точно подсвечено изнутри. Быстро и весело реагировал на юмор, заразительно смеялся, по-мальчишески хулигански прищуривая свои небесно-голубые озорные глаза. Весь круглый стол я сидела напротив и не спускала с него влюбленных глаз. Затем дорогих гостей мы принимали в Союзе писателей, где я дарила им подарки. Дмитрию Михайловичу из кристаллов сделанный саамский чум. Вручила, поцеловала в щеку, на что он в ответ лукаво улыбнулся и весело, поглядывая на всех, сказал: «Нет уж, это я должен целовать вас за подарок и не мимоходом, а как полагается русскому мужику крепко и в самые уста». Обнял и поцеловал. Ну, конечно же, все наши писатели зааплодировали ему, а я смущенная таким поворотом дела спрятала в своих руках горящие огнем щеки. После вечера в Союзе мне общаться с ним было уже легко. В разговорах со мной, молодым не опытным автором, он нисколько не кичился своей значимостью. Несмотря на седины, тут же предложил перейти в общении на «ты». Хотя в письмах мы обращались все же на «вы» да и, начиная разговор, после долгой разлуки тоже говорили друг другу «вы» и только перебросившись несколькими фразами, переходили на «ты». Он рассказывал о своей жизни, л ю б в и . Не единожды хотели его и убить. Я спросила: «А не боишься, что кто-нибудь когда- нибудь все же решится на это?» Ответил: «Наивно думать, что может этого и не произойти. Слишком я неудобный для многих человек. А если так случится, погибну, как многие мои герои на поле сражения за Россию. Это лучше, чем немощность в старости». В 1996 Маслов с Тимофеевым предложили мне написать заявление в Союз писателей, но тут же предупредили, что я должна к собранию, на котором будут рассматривать мое дело предоставить три рекомендации: одну мог дать кто-нибудь из своих, но две должны быть от писателей других Союзов. Я написала Дмитрию Михайловичу, послав емукнигу своих сказок. Маслов, узнав об этом, возмутился, когда Балашову заниматься твоей рекомендацией? Посоветовал написать Айпину, но от Еремея Даниловича весточки - 176 -