Балашов, Д. М. «Русский узел» Дмитрия Балашова / [авт. диалога: Ольга Балашова, Дмитрий Балашов ; авт. идеи, сост. Николай Почтовалов]. – Петрозаводск : Verso, 2017.

СТРОФЫ-ПТИЦЫ ДМИТРИЯ БАЛАШОВА Моё замечательное знакомство с Дмитрием Михайловичем произошло за несколько месяцев до его трагической гибели. В 2000 году в Петрозаводске отмечался шестидесятилетний юбилей журнала «Север», на который были приглашены его известные и постоянные авторы. Я, зная о приезде Балашова, захватил с собой его первую книгу «Господин Великий Новгород». После короткой беседы Дмитрий Михайлович подписал мне свою повесть и поставил памятную дату. Когда я пришел домой и открыл книгу - с удивлением заметил, что в дате писатель указал 2001 г о д . Дмитрий Михайлович не ошибся. Он продолжает жить и в 2001, и в 2016, всякий раз, когда читатель достает с полки его историческую книгу. А теперь Дмитрий Балашов возвращается к нам - своими стихами! Я, конечно, не пропустил публикацию его стихотворной подборки в журнале «Север» №11-12 за 2012 год. Журнал многих удивил этим неожиданным проявлением таланта известного романиста. Кстати, стихи в редакцию прислала вдова писателя. Месяцем ранее в интернет-журнале «Лицей» была опубликована статья в рубрике «Галерея Дмитрия Москина» с серией пейзажей Дмитрия Михайловича, рассказывающая о его даре живописца. Таким образом, сокровищница отечественной культуры, куда уже вошли исторические романы Балашова, продолжает пополняться его картинами. Я был безмерно рад, когда в продолжение уже знакомых мне стихов, представленных в журнале «Север», мне в руки попали тексты и других поэтических произведений Дмитрия Михайловича. В прочитанных, пронесшихся, как степные кони и журавлиные стаи, перед моим взором стихотворных строфах я увидел неизменного, все так же не замечающего годы писателя и человека: разновременные, судя по датам, стихи - похожи даже в несомненной противоречивости, при том, что они- честны и откровенны. Тут - и отсутствие раболепия, неприятие несправедливой власти, и даже «чуждой» европейской красоты, на фоне которой особенно становятся близки Чехов и Цветаева, побывавшие в тех же местах ранее. Тут - и оскудение на Руси «нетревожимых росных пустынь», и сила русского былинного духа, и горький вывод по поводу «страхов» наших соседей: «И по-прежнему им не понять,/ Что давно не страшны, а жалк,и мы!», и негасимая светлая память, низкий поклон отцам и дедам, умиравшим за «То, что те, кто остались гордыми,/ Молча падая лицами вниз,/ Называли губами мёртвыми/ Светлым именем - «коммунизм»». Виден в стихотворных строчках и сам автор с его непременной частицей «не», совестливой неуспокоенностью, непобедимым жизненным девизом «Куда бы быстрее в сечу/ И - 154 -