Алексеев, В. В. Моя дорога в небо / Алексеев Валерий Валентинович ; [Н.-и. испытат. центр (авиац.-косм. медицины и воен. эргономики) 4 ЦНИИ М-ва обороны Рос. Федерации]. – Изд. второе, испр. и доп. – Москва : [б. и.], 2015. - 592 с. : ил., портр.

Моя дорога в небо . обще. И поэтому дизель-элетроход «Байкал» с закладной доской «Колыма», рындой с именем Байкал стал «хро мать» по Северному морскому пути. С ним всегда что-то случалось, даже зажимало во льдах. Горел несколько раз подряд. Последний выход из Мурманского судоремонтного завода в Росте после большого пожара (в 8 млн. тех рублей) состоялся 25.12.1978 года. Он дошёл до Новой Земли, Мыса Желания и 26.12.1978 возвращался домой в Мурманск. На борту находился двойной экипаж - военный и сдаточный с завода. В кают-компании со стоялся банкет по поводу приёма - сдачи корабля, где находилось всё командование корабля с обеих сторон. На ходовом мостике находился вахтенный штурман, рулевой. Ночь, снег зарядами. А при входе в Кольский залив стоит на экране радиобуй. При проходе корабли обходят его левыми бортами и берут курс в залив. Расчёт был неправильный, и «Байкал» с курсом подхода выскочил через подводную гряду в одну из многочисленных безы мянных бухточек. По расчёту вахтенного штурмана, после того он (корабль) сел на скалы, он должен был идти ещё одну минуту 15 секунд. На корабле аврал, никто толком не знал, что произошло. Дизели заглохли, стала подступать забортная вода в разломы днища. На корабле паника. А тут, как назло, всегда некстати, начался от лив, и корабль стал вести непредсказуемо. Он начал крениться в разные стороны. Перевернуться он не мог, так как глубина не позволяла, а вот лёг на какой-нибудь борт с удовольствием. Здесь для командира (не скроешь) встал вопрос о докладе командующему флотом. Командовал флотом тогда адмирал Чернавин В.Н., поставил за дачу командующему авиацией генерал-лейтенанту Ручкову В.Е. Со слов нашего командующего командующий флотом просил (а не приказал) лётчиков сделать всё возможное и невозможное, снять гражданских с корабля. Нас (меня, Моторина В., Аксюка А., точнее нас, и экипажи) собрали на аэродроме, в классе предполётных ука заний. Командующий авиации Ручков В.Е. сказал: «Ребята, надо спасать положение, снять гражданских с «Байкала», а Новый год я вам скажу, когда он у вас будет». У меня и Моторина В. вышли сроки по минимуму. Комэск Аксюк А.В. сначала контролирует меня, а потом Моторина В. Курс взлёта и посадки сначала 330°. Погода, лучше сказать, никакой. Пока Аксюк А.В. контролировал Мо торина, я со своим экипажем правый старший лейтенант Крюков В.И., бортовой техник лейтенант Лазуренко Э.П., по рулёжке вырулили на взлётную полосу. Пока рулили, погода ухудшилась совсем до нуля, осевая видна была, у сдвижного блистера моего. Мы почему-то думали, что нас не выпустят в полёт. Но РП приказал, точнее, дал разрешение на взлёт. В 23.10 взлетели, вверх, вверх, вверх. Ты лётчик, и я поэтому не пишу как пришлось разгонять скорость, попав сразу в облака и в заряд снега. Взлёт производили только с рулёжной фарой, с по садочной было невозможно - всё слепило. Выскочили за облака на 600 м и пошли по Кольскому на выход из залива. На траверзе Полярного облака закончились, а впереди такая темень и звёздочки - можно было поштучно подсчитать. На выходе, напротив мыса Летинского, увидели силуэт корабля в темноте. Над водой снизились до безопасной и потихоньку в лучах посадочных фар подошли к «Байкалу». Зависли над кораблём, левым задним колесом приткнул к палубе и на шаге начали сажать людей. Сколько всего повидал, но такого ужаса в глазах у людей я ранее не видел. Лезли, как тараканы. Вот тут сказалась неопытность Эдика Лазуренко, он начал за гонять в зад грузовой кабины и чуть не перевернул нас на хвост. Только после моих непереводных криков, он переместил людей вперёд и разместил равномерно. Это ему запомнилось на всю жизнь. Взлетели, и домой. За ход на посадку и посадка, всё по-штатному. Работали посадочные прожекторы, и чтобы не было завихрений, я в таких случаях садился по-самолётному на скорости... За нами пришёл экипаж майора Моторина В. И начались челночные полёты. Сколько посадок, уже сейчас не помню, но достаточно хватило, чтобы подтвердить классность за 1978 год. Эти челночные полёты длились не сколько месяцев. Дело в том, что по полной воде атомоходы «Ленин» и «Арктика» пытались вывести «Байкал» с подводных камней. Но, увы, канаты рвались как нитки 70 размера. Потом командованием ВМФ было принято решение, снять всё оборудование и агрегаты, срезать все видимые надстройки, перекрасить в чёрный цвет, что бы он не торчал как бельмо для всех входящих и выходящих кораблей в Кольский залив. Началась другая эпопея. Рейсом на корабль везли продукты питания, воду и всё необходимое для житья, так как корабль уходил в море, ничем не загрузился, кроме питания на сутки, обратным рейсом вывозили все, что можно, вплоть до сейфов. Потом, когда летали с Глакомом, обходили это место далеко, чтобы останки корабля не попались на глаза ему. А экипажи опять были забыты, уже теперь в связи с тем, что корабль был уничтожен, и не было никому дела до наград экипажам. Так закончилась жизнь в общем-то прекрасного корабля «Байкал» («Колыма»), Командир корабля капитан третьего ранга Карнаухов получил 4 года тюрьмы, а штурман 3 года. И пока я летал, я всегда на выходе с залива пролетал над ним и делал салют ракетами. Кстати, «Арктика» тоже после смерти Брежнева была переименована в его имя. И тоже чуть не закончилась жизнь «Арктики» в Арктике, если бы через два года ему опять не вернули прежнее имя «Арктика». Корабли — это живые организмы и они чутко реагируют на вывихи людей. Такая же судьба была у ледокола « Святогор », который потом переименовали в «Красин». С уважением, Виктор Михайлович Баранов. 481