Алексеев, В. В. Моя дорога в небо / Алексеев Валерий Валентинович ; [Н.-и. испытат. центр (авиац.-косм. медицины и воен. эргономики) 4 ЦНИИ М-ва обороны Рос. Федерации]. – Изд. второе, испр. и доп. – Москва : [б. и.], 2015. - 592 с. : ил., портр.

Валерий Алексеев. Удар был нанесён с высоты 5500 метров. В результате удара было отмечено несколько очагов пожара в райо нах стадиона, нового индустриального квартала, вокзала и телеграфа. Вспоминает генерал-лейтенант авиации Пётр Ильич Хохлов27: «Стрелки часов приближались к цифре «9». Я открыл астролюк и с ракетницей в руке поднялся над своей кабиной. Е.Н. Преображенский кивнул мне голо вой, что означало —давай знак. Зелёная ракета прочертила воздух в предвечерних сумерках... Флагманское судно, нелегко двигаясь по рулёжной дорожке, вышло на простор аэродрома и подрулило к старту. Здесь с двумя флажками в руках стоял генерал Жаворонков. Помахав нам рукой, он протянул белый флажок вдоль взлётной полосы, это —позволение на взлёт. И я занес в бортовой журнал первую запись: «Взлёт —в 21 час». Самолёт двинулся по взлётной дорожке. Пробежал без малого всё взлётное поле, перескочил малый кустар ник и поднялся в воздух... Через час полёта мы пробили облачность. Высота 4500 метров. Пришлось нахлобучить кислородные ма- Я прошу Преображенского поточнее выдерживать заданный вектор движения, зная, что выход на кон трольный ориентир на южном берегу Балтийского моря будет трудным. Его придётся проходить в темноте, на огромной высоте и при наличии значительной облачности. Евгений Николаевич мог выдерживать навига ционные элементы полёта. И в настоящее время я сызнова убеждаюсь в этом. С удовлетворением смотрю на свой компас. Его магнитная стрелка колеблется всего на единственный два градуса направо или налево от генерального курса полёта. Летим уже два с половиной часа. Высота 6000 метров. Температура в кабине 38 градусов ниже нуля. По явилась тягота в голове, в руках, апатия. Трудно ненужный раз поворотиться, произвести движение рукой. Это знак нехватки кислорода. Открываем всецело подачу кислорода. Сразу становится легче. По расчёту времени мы должны бы уже подлетать к южной береговой черте Балтийского моря. Облач ность по-прежнему значительная, и шибко тяжко приметить береговую черту. Но внезапно нам приходит на подмогу... противовоздушная оборона противника. Через просветы облаков прорезались лучи прожекторов. Следовало дожидаться разрывов зенитных снарядов, но их нет. Мы поняли, что пролетаем береговую черту и фашисты принимают нас за своих. К нашему удовлетворению, мы в аккурат вышли с моря на намеченный контрольный ориентир, опознали его и в настояіцее время взяли вектор движения на Штеттин, от которого рукой вручить до Берлина... Над сушей облачность грубо уменьшилась. Видимость—превосходная. Казалось бы, всё благоприятствует Впереди по курсу замечаем функционирующий ночной аэровокзал. Так и есть, Штеттин. Налётном поле то и занятие вспыхивают и гаснут посадочные прожекторные огни. Вероятно, возвращаются из своих варвар ских полётов воздушные разбойники гитлеровского Люфтваффе. Наши самолёты смирно проходят над аэродромом. С высоты полёта добро видны силуэтырулящих самолё тов, движение автотранспорта. При нашем появлении над аэродромом замигали неоновые огни, засветились посадочные прожекторы. По всему видно, аэродромная работа приняла нас за своих. Руки тянулись к бомбосбрасывателю. Так хотелось направить вниз десяток-другой авиабомб. Но нас ждала другая, ещё больше важная мишень. И до неё оставалось только 30 мин. лету... Погода окончательно улучшилась. На небе ни облачка. И Берлин мы увидели издали. Сначала на горизонте появилось светлое пятнышко. Оно с каждой минутой увеличивалось, разрасталось. Наконец превратилось в зарево на полнеба. От неожиданности я оторопел —фашистская столица освещена. А мы у себя на Родине уже сколь времени не видели огней городов. Передаю командиру полка: —Перед нами —Берлин. —Вижу, — взволнованно отвечает он. Аэронавигационными огнями Преображенский подаёт идущим за флагманом экипажам команду: рассредоточиться, вылезать на цели независимо. Я вывожу флагманский авиалайнер к Штеттинскому железнодорожному вокзалу. Конфигурация освеіцён- ныхулиц, плоіцадей толково различима с воздуха. Видно более того, как искрят дуги трамваев, сколъзяіцие по электрическим проводам. Отсвечивает в огнях гладь реки Шпрее. Тут не заблудишься, не перепутаешь вы бранный предмет. Освещённый град молчит. Ни одного выстрела, ни одного прожекторного луча, устремленного в небосвод. Значит, противовоздушная оборона и в этом месте принимает наши самолёты за свои. Цель! Теперь только мишень. И вот она перед нами. Вот вокзал, опоясанный паутиной рельсовых путей, за битых железнодорожными составами. — Так удерживать! —передаю я в микрофон командиру корабля. Открываю бомболюки. Снимаю бомбы с предохранителей. Берусь рукой за бомбосбрасыватель. И когда авиалайнер подошел к цели на уголок бомбо- сброса, я нажал кнопку. Бомбы, одна за прочий, пошли вниз... 2 7 Пётр Ильич Хохлов «Над тремя морями» F t 2 1 0 ________________________________________________