Рыбный Мурман: сборник рассказов и очерков мурманских моряков. 1933.

двадцать пятого марта не видали мы ни одного чело­ века, даже ворон кости не заносил. Через десять недель отец вернулся обратно. Вкатил в избу, как чорт, весь в снегу, мы даже перепугались. Была сильная пурга, он ехал на санках и полетел с горы. Все санки переломались, кладь раскидало, и много вещей так и не смогли найти из-за бурной погоды. Весной в марте приехали в Рынду рыбаки-промыш­ ленники. Мы все обрадовались людям, особенно ребя­ тишки,— от радости не знаем, как кричать. На второй год переселилась еше одна семья колони­ стов — Федор Липаев с женой и трое ребят. Ехали они на шняке. Нала погода, шняку залило. Мать спал 1 в заборке с детьми, еле отходили после и ее и ребенка. Липаевы стали к нам на квартиру. Отец мой и на Мурмане продолжал пить с одного краю, глаз не продирал. Только по веснам, хотя и не много, промышлял тюленей. Міаіть ездила сама в море на тресковый промысел. Начала было промышлять и семгу в реке под порогом, где были лопарские тони, но лопари не дали нам по­ ставить ловушки. Однако, в конце концов, колонисты на Мурмане всегда отбирали у лопарей лучшие угодья и тони. Так и здесь вышло. Мать у меня была баба боевая, — она с’ездила в Архангельск, сходила к губернатору и пожа­ ловалась, что, вот, лопари не дают нам промышлять и косить сено. Губернатор дал бумагу с печатями, что лопари не имеют права пользоваться реками и озерами и сенными покосами за семь верст от становища. Цар­ ские власти лопарей и за людей не считали, а колони­ стов все-таки старались на Мурмане удержать. В то время почти не было и пароходства на Мур­ мане, — не то, что теперь, когда в каждое становище заходит пароход. Пароходы приставали от Рынды 41