Рыбный Мурман: сборник рассказов и очерков мурманских моряков. 1933.

— Эх, паршивый чорт, как веселку-то начистил! Команда молча улыбается. Хозяин метит своими особыми штрихами в туесе масло, чтобы проследить, не крадут ли его. Туесок закрывается и убирается до следующего раза. Чай мы пили два раза в сутки. Сахара, обычно, никому на месяц нехватало, а купить у большинства не было денег, тогда чаепитие начиналось вприглядку. Возьмет кто-нибудь последний кусок сахара, повесит его на нитку, лизнет языком, глотнет чаю и пьет. Или разломит последний кусок пополам, одну половину куска положит на плечо, вторую на другое. Взглянет на одно плечо, — сделает глоток, взглянет на другое,— опять глотнет. Хлебопечение шло у меня ежедневно и еще пришлось варить квас. За работой измазал как-то я себе лицо сажей. Матросы в это время лакомились конфетами. Увидели, что я в саже, и давай еще мне на лицо нале­ плять бумажки от конфет. Сначала я отбивался, но потом бросил, — івсе равно силы неравные. Вдруг зво­ нок: хозяин вызывает, — бегу к нему. — Ты куда? Сними бумажки! — говорят матросы. — Не сниму, зачем налепили! — и ушел. Являюсь в таком виде к хозяину. — Это, что такое? — Матросы налепили, не успел снять. Дал он мне какое-то поручение и приказал вымыть­ ся. Племяннику же своему как главному коноводу этого дела дал выговор. Спецодежды на судах вообще никому не давалось. И нам, поварам, при двадцати рублях жалованья за навигацию, которые еще зимой были выбраны на хлеб, заготовить ее было не под силу. Поэтому одежда по­ вара состояла из рубахи и брюк, сшитых еще дома из мешков. Об этой одежде отец,' бывало, напеЕал: 138