Рыбный Мурман: сборник рассказов и очерков мурманских моряков. 1933.

Шняка вся была разделена перегородками на «чер­ даки» — ящики для дров, пресной воды и для рыбы Две «заборницы», на носу и на корме, сверху были по­ крыты настилом. В них рыбаки отдыхали и прятались от дождя. В носовой заборнице, где сквозь щели дул ветер и тянуло сквозняком, помещались мы. Лежим в рваной одежде и дрожим от холода. А у хозяина забор- ница на корме глухая, хоть тесно ему, да тепло. Хозяин толст очень, спустит ноги в люк, еле пропихнется, лежит и пыхтит. Через пять часов стали тянуть ярус. Я стою, крючки глушу. Мальчишка маленький, руки мерзнут, холодно в море. Заплакал, слезы бегут. Хозяин хлестнул меня по глазам мокрой рукавицей. Я еще больше заплакал. Обидно: холодно, мокрый весь, море качает, я и так еле жив, работать трудно, — да еще бьют. Приехали с моря, привезли рыбы пудов пятьдесят. Хозяин с тяглецам стали рыбу шкерить, а казак снасть отвивать. Меня толкнули на брюгу, заставили уху ва ­ рить из свежей рыбы. Вымыл я рыбу в морской воде, положил в котел, разживил огня и стал подкладывать в камин дров. Со ли положил немного, чтобы солоно не было, как посло­ вица говорится: «Недосол на столе, а пересол на спине» Уха закипела, я сейчас же снял с нее пену и положил в нее балки — мелко нарубленную тресковую печень Уху варить научил меня казак. Пока я варил, хозяин и остальные рыбаки спали в теплом стану. Когда уха сварилась, я разбудил их. Все сели обедать. Наложили полную миску крошонок. Хлеб ожирел в ухе, противно есть. К чаю Иван Максимович дал мне одну сушку: — Ешь, Васька, хорошо будешь работать, — буду давать не по одной сушке. Сами с’ели по семи штук, а мне одну дали. Они едят а я слюни глотаю. После обеда я пошел мыть посуду и чистить чай­ 93