На траулерах в Баренцовом море: 25 лет советского рыболовного тралового флота. Москва; Ленинград, 1946.

Теперь Сивков должен был неотрывно следить за движением нем­ цев в лощине; но он все же улучил минуту и осмотрелся, считая сосе­ дей. На высоте оставалось два, может быть, три человека. Осталь- нь^ были убиты или тяжело ранены. Копенкин не уходил. - В еанчаість! — крикнул ему Сивков, снова повернувшись в сто­ рону немцев. — Идите в санчасть! Он лежал за камнем, и груда отстрелянных гильз вырастала рядом. Сивков выжидал врага, затем нажимал спусковой крючок и видел, как падал еще один немец. Немецкие солдаты останавливались, отбегали, и тогда Сивков позволял себе обернуться, чтобы проверить, ушел ли командир? Что с ним? Уж не попала ли в него еще одна немецкая пуля? Наконец, Копенкин удалился, укрываясь за камнями. Отошли с ісоеедней высоты пулеметчики, не осталось рядом с Сив- ковым ни одного бойца. Патроны у него были на исходе, и выістрелы из полуавтомата становились все реже, а держаться нужно было, еще двадцать минут. Сивков стрелял, стремясь не истратить впустую ни одной пули. Он У бил офицера, шедшего впереди цепи. Сивков отличил этого офицера по зажатому у него в руке пистолету. Точно такой пистолет Сивков снял несколько дней назад с убитого немецкого офицера на захвачен­ ном ими опорном пункте. Но грозная опасность неотвратимо прибли­ жалась. Совсем еще недавно рассчитывал Сивков свою жизнь на дол­ гие годы. Теперь вся она укладывалась в те двадцать минут, которые он должен провести на занятой высоте. Умереть раньше он не вправе. Родина сосредоточилась для него сейчас в этом гранитном уступе, по­ росшем серебристыми мхами; здесь он охраняет и свою родную ста­ линградскую степь, и город своего детства, изувеченный войной, и дорогой Мурманск. Да, ему не уйти отсюда. Слишком много бурых халатов появ­ ляется на скатах. Но нужно продержаться еще хоть пятнадцать ми­ нут. Вот оно и пришло — то, о чем он писал в своем рапорте коман­ диру роты: «До последней капли крови. ..» Что ж, он честно сдер­ жал свое слово.. . Короткая передышка кончилась. Немцы поползли снова. Для них стало ясно, что на скале остался лишь один человек. Сивков мог вести теперь только редкий огонь; у него осталось всего две обоймы. Впе­ реди, в лощине и на скатах, лежат убитые им немцы. Их больше де­ сятка. Но еще ближе — живые. Вот из-за ближнего камня поднялся RO весь рост немец. Он, вероятно, решил, что моряк, оборонявший скалу, убит. «Врешь!»— говорит Иван и нажимает на спуск. Но вы­ стрела нет. Расстреляна последняя обойма. Сейчас немцы хлынут сюда всей массой. . . Он был прав. Не прячась, не пригибаясь, отовсюду пошли на него осмелевшие враги. Сивков расслышал слова: — Сдавайся, русский! Ну, нет! Русские в плен не сдаются! . . И он тоже выпрямился во весь рост над скалою. . . . З а грядою скал, невдалеке лежал залив родного, исхоженного на траулере моря. З а ли в пересекали небольшие боты. Последние