Инфантьев, П. П. Мурманские зуйки : рассказ из жизни поморов. Мурман : очерк / П. Инфантьев. – С.-Петербург : Издание книжного магазина П. В. Луковникова, 1911. - 39 с. : ил. – (Жизнь народов России).

*— 21 — чтовъ этихъ мѣетахъ во время долгой полярной почв, при отсут^ ствіи движенія на свѣжемъ воздухѣ, нерѣдко забодѣваютъ страш­ ной болѣзнью— цынгой. Эта болѣзнь начинается тѣмъ, что на человѣка нападаетъ болѣзненная сонливость, онъ дѣлаетея вя- лымъ, десны его распухаютъ и начинаютъ кровоточить, зубы шатаются, ноги отекаютъ и загнпваютъ. Чѣмъ дальше, тѣмъ все больше и больше слабѣетъ больной, теряетъ аппетитъ, и все ему становится немило. И если такого’ больного насильно не вытаскиваютъ на воздухъ и не заставляютъ его двигаться, то онъ скоро впадаетъ въ безпамятство и умираетъ. Еакъ человѣкъ бывалый, Трофимъ всѣхъ, жившихъ подъ кровомъ его хижины, принуждалъ или дѣлать какую-либо ра­ боту, или ходить на охоту, или вообще какъ можно чаще быть внѣ хижины на свѣжемъ воздухѣ. Однажды мальчики играли возлѣ стана въ снѣжки. Это было еще въ началѣ зимы. Ночь была безлунная, освѣщаемая только мерцавшими на небѣ звѣздами. Вдругъ на горизонтѣ появилась свѣтлая полоса, подобно бѣлой зарѣ. Она постепенно стала под­ ниматься все выше и выше, освѣщая окрестность. — Сеня, солнышко хочетъ всходить!— вскричалъ радостно младшій братишка. — Нѣтъ, это что-то не то!— проговорилъ Сеня, видя, какъ сначала блѣдный свѣтъ сталъ быстро дѣдаться все болѣе и бо- дѣе яркимъ. — Охъ, что это?— въ изумленіи вскричалъ Ваня. Въ этотъ мигъ яркая широкая лента опоясала весь небо- сводъ съ одного края до другого и начала трепетно колыхаться, извиваться, собираться складками и вновь развертываться, точно гигантс-кій кусокъ ярко-красной матеріи, испещренной разноцвѣт- ными полосами и отороченной огненными бахромками внизу, на- подобіе пышной занавѣси. Она то и дѣло мѣняла свою форму, свои цвѣта и свое мѣсто на небѣ. Мальчики, въ первый разъ увидѣвшіе это небесное явленіе, были поражены и перепуганы. Они ожидали, что вотъ-вотъ надъ ихъ головами разразится какой-нибудь грохотъ, и небо уладетъ на землю. Но все было тихо и безмолвно.