Случевский, К. К. По Северо-Западу России. В 2 т. Т. 1. По Северу России : с картою северного края, отпечатанной в 6 красок, и 146 рисунков / К. К. Случевский. – Санкт-Петербург : Издание А. Ф. Маркса, 1897.

— 331 — чикъ; толкуютъ, что былъ такой годъ, 1860-й, когда тетерева сидѣли въ Архан гельск, въ самой столицѣ Сѣвера, по крышамъ. По озерамъ, роняя въ тихую заводь залива свои острыя отраженія, виднѣются цѣлыми стадами журавли, тѣ самые, что тянутся, покрикивая, въ мартѣ мѣсяцѣ, надъ южною Россіею, сюда, къ сѣверу; по песчанымъ отмелямъ «жпруютъ» гуси, и жестоко бьются другъ съ другомъ турухтаны въ своемъ роскошномъ весеннемъ оперенш, которое они очень скоро, какъ только пройдетъ охота драться и любить, потеряютъ. Говорятъ, что лебедь, самку котораго убилъ охотникъ, ежегодно прилетаетъ все на то же озеро и остается всегда одинокимъ; объ этомъ разсказываетъ Брэмъ; но совершенно самостоятельно, и навѣрно не чптавъ Брэма, разсказы- ваютъ и мѣстные охотники. Особенно много чириканья и посвистовъ въ сѣвер- ныхъ странахъ не раздается. Есть одна гагара, которую называютъ здѣсь «ревухой»; «пугачомъ» называютъ тутъ особый видъ крупнаго филина, Strix bubo, голосъ котораго, раздающійся только ночью, составляетъ отличный при- пѣвъ къ непривѣтливымъ очеркамъ глубоко безотраднаго гранитнаго пейзажа. Характерно то, что у поморовъ птицы «говорятъ», а не поютъ, свистятъ или чирикаютъ. Это все въ вѣтвяхъ надъ землею, а на самой землѣ есть своеобразная, тоже широкая жизнь. Волкъ не менѣе сильно, чѣмъ небрежность лопаря и страсть его къ норвежскому рому, уменыпилъ когда-то многотысячныя стада / оленей; попадается тутъ и «бѣлый волкъ». Дальше родственники волка — оди- чавшія собаки бродятъ здѣсь, напримѣръ въ Керетьской волости, цѣлыми ста ями и устраиваютъ на оленей правильныя охоты. Подтверждают разсісазъ о томъ, что куница перегрызаетъ птнцѣ горло, вцѣпившись въ нее и не оставляя ее на лету. То же продѣлываегь и ласка. Тигромъ здѣшнихъ лѣсовъ считается россомаха; рысь тоже водится, и одинъ экземпляръ ея, какъ говорятъ, жилъ цѣлую недѣлю, опять-таки, въ Архангельскѣ, въ столицѣ Сѣвера, и только съ трудомъ былъ убитъ. Медвѣдь къ самой окраинѣ Мурмана не подбирается: лѣса для него мелки и малы. Какъ бы въ подтвержденіе несомнѣннаго присутствія звѣря, въ очень недалекомъ разстоянш протянула по бѣлому снѣгу крупная хвостистая лисица; рѣзісая, почти черная тѣнь волочилась подлѣ нея по снѣгу; лисица эта, вѣроятно, имѣла свой «путикъ», свою тропинку, по которой слѣдовала. Н а берегу виднѣлся между скалами- чумъ. Такъ какъ время было теплое, то входъ въ него былъ открытъ, и оленья шкура, закрывающая его, отворо чена. Чумъ, лопарскій чумъ, это одинъ изъ первообразовъ человѣческаго жилья. Примѣнившись къ мѣстности, какъ примѣняется грибъ, когда онъ растетъ между кореньями, потягиваясь къ свѣту и теплу,' пріютился чумъ въ глубокой расщелинѣ скалы, между навороченными отъ вѣка камнями, защищенный ими отъ всякихъ вѣтровъ. Чумъ — это вязанка жердей; съ одного конца, сверху, онѣ связаны такъ, чтобы между концами оставалось небольшое отверстіе для • выхода дыма; съ другого конца жерди раздвинуты по кругу и понатыканы въ землю, въ мохъ, въ расщелины между камнями. Поверхъ этихъ жердей наложенъ слоемъ гдѣ дернъ, а гдѣ и досочки; на мѣстахъ менѣе прочныхъ