Случевский, К. К. По Северо-Западу России. В 2 т. Т. 1. По Северу России : с картою северного края, отпечатанной в 6 красок, и 146 рисунков / К. К. Случевский. – Санкт-Петербург : Издание А. Ф. Маркса, 1897.

— 106 Икона поднимается, какъ здѣсь привыкли говорить, «въ походъ» въ первое воскресенье послѣ девятой пятницы; ее несутъ во весь путь на рукахъ, но прежде это было картиннѣе: ее несли только до рѣки Сороти; по ней и по рѣкѣ Великой она слѣдовала на судахъ до Выбутскихъ пороговъ, затѣмъ ее поднимали снова на руки и шествовали на Спасо-Мирожсісій монастырь, въ Псковъ. Путники прибыли въ монастырь къ началу «похода» иконы. Обычная, многолюдная на этотъ разъ ярмарка была на псходѣ; тысячи народа, расположив- шагося по крутымъ скатамъ святогорскихъ холмовъ, обильно поросшихъ лист вою высокихъ деревьевъ, вдоль крышъ и крылецъ лежащей у подножья мо настыря слободы Тоболенецъ, ожидали начала торжества; колокола гудѣли неумолчно. Готовая къ походу, обставленная блестящими хоругвями, стояла на носилкахъ икона Одигитріи и предъ нею, въ полномъ облаченіи, окружен ный монахами, архимандритъ Николай. Яркое солнце горѣло на золотѣ иконы и ризахъ духовенства. Прослушавъ краткое привѣтственное. слово, приложив шись къ иконѣ и осѣняя себя крестнымъ знаменіемъ, путники, по обычаю народному, прошли подъ нею и направились въ монастырь. Подъемъ по лѣстницѣ къ церкви крутъ и высокъ; онъ идетъ все время подъ навѣсомъ и, такъ-сказать, направляетъ идущаго прямо въ церковь. Отслу- шавъ молебенъ, они посѣтилп могилу Пушкина, находящуюся снаружи церкви со стороны алтаря, подлѣ самой кручи монастырскаго холма. Съ одной сто роны ея — три абсиды церковныя, съ другой — три высокія липы, и широко кругомъ и далеко внизу — одинъ изъ тппичнѣйшихъ и красивѣшнихъ сель- скихъ видовъ нашихъ. Панихида по рабѣ Божіемъ Александрѣ, пропѣтая всѣмъ соборомъ, въ присутствіи многихъ тысячъ непокрытыхъ головъ людскихъ, въ самый день рожденія безсмертнаго поэта, была величественна. Пушкинъ, какъ извѣстно, за ■годъ до своей смерти приготовилъ себѣ могилу въ монастырѣ. Когда-то заказывалъ онъ въ этомъ монастырѣ обѣдню и панихиду по боляринѣ Георгіи—ото значило по лордѣ Байронѣ! Инокамъ, конечно, и въ умъ не приходило, что онп молятся за упокой души человѣка, не особенно-то ихъ долюбливавшаго; но тотъ, кто объяснить себѣ эту пани хиду кощунствомъ со стороны Пушкина, будетъ далекъ отъ истины. Пушкинъ несомнѣнно искренно молился, какъ молился искренно и Байронъ, потому что въ концѣ-концовъ человѣку безъ молитвы все-таки жить нельзя. Дѣлать какую-либо характеристику Пушкина въ путевомъ очеркѣ не имѣло бы значенія. Основательные труды новѣйшихъ ‘изслѣдователей хорошо извѣстны; всѣмъ еще болѣе извѣстенъ Пушкинъ самъ. Но нельзя было не вспомнить, присутствуя при только-что описанной панихидѣ, одного чрезвычайно характернаго письма Пушкина, замѣченнаго читающею публикой менѣе, чѣмъ бы слѣдовало. Оно было писано къ П. Я. Чаадаеву въ 1836 году по поводу его «Философскихъ Писемъ» и помѣщено въ 1884 году въ «Русскомъ Архивѣ». Письмо это—пароль и лозунгъ, оставленные Пушкинымъ русскому человѣку. «Вы говорите», пишетъ между прочимъ Пушкинъ, «что мы, то-есть рус- скіе, черпали христіанство изъ нечистаго источника, что Византія была до