Харузин, Николай Николаевич. Русские лопари : (очерки прошлого и современного быта) / Николай Харузин. – Москва : Высочайше утвержденное Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1890. – 472 с., [4] л. ил., [1] л. карт. – (Известия Императорского Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии, состоящего при Императорском Московском университете ; т. 66. Труды этнографического отдела ; т. 10).

385 было уже давно, но разсказъ о немъ остался чрезвычайно живымъ; также слоя;ена давно и песнь о пргЬзде начальства, но такъ какъ тагае случаи бываютъ довольно редко, то и она осталась въ памяти лопарей. „ПргЬхалъ изъ Колы въ Нотозерскй погостъ кольсмй мужикъ, прйхалъ въ цер­ ковь—летомъ: остановился онъ у попа. Они пили, попили водки и чаю, сели въ карбасъ и поехали, а дьячка они и оставили. Дьячекъ шапкой магаетъ и говоритъ: „возьмите меня съ собой, возьмите!". Они и не взяли его, сказали: „оставайся“ . Уехали они, при­ стали потомъ къ берегу и пошли по тайболе. Дошли до места, где дорога въ три разныя стороны идетъ: простились и въ разныя стороны пошли. А дьячекъ взялъ маленьий кар­ басъ, селъ и поехалъ за ними; ихъ и не видать, а онъ все шапкой магаетъ и кричитъ: „возьмите меня съ собой, возьмите!“ Вина много выпилъ дьячекъ, оттого и кричалъ: оттого и упалъ черезъ карбасъ и утонулъ; онъ стоитъ стоймя въ озере среди осоки, онъ стоитъ и естъ осоку; народъ говоритъ: „видно дьячекъ пошелъ мерить мпого ли саженей глубины вч, Туломе реке. Хотели его вынуть, да вода унесла дьячка, унесла его къ Старушечьему порогу. Дело было около Петрова дня. У Старушечьяго порога онъ остановился, словво посмотреть, где идетъ русло, чтобы на камень ему пе попасть, не разбиться; вода его снова потащила по руслу, заводи выкинули его на берегъ. Дья­ чекъ тутъ у насъ и лежалъ нарядный: платье на верху светитъ, золотой перстень на руке горитъ. А лопарь въ то время бревна плавитъ ниже порога; взглявулъ онъ и увидалъ, что дьячекъ тутъ лежитъ. Дьячект,-то весь сгнилъ и платье на немъ уже гнить начало. Выкопалъ онъ тутъ яму, похоронилъ въ ней дьячка и землею засыпалъ, и камень положилъ. “ Федоръ Григорьевичъ да Федоръ Филипповичъ играли. Было тутъ и два кольскихъ мужика; Федоръ Филипповичъ и убилъ двухъ кольскихъ мужиковъ. Онъ и пришелъ въ погостъ. Девки и стали его звать играть: „Федоръ Филипповичъ, говорят!,, подь, по­ играй съ нами, подь! “ Опъ и говоритъ: „Девушки хороппя (сигъ-нейдъ) пойдите за I хвойникомъ въ лесъ; тамъ увидите — скривилась сосна: у сосны помяните Федора Фи­ липповича: онъ весело песни пе.лъ, и хотелъ удавиться, повеситься на сосне хотелъ, хотелъ покачаться на ней". Девки и говорятъ: „неужели?" Опъ и отвечаетъ: „я тамъ бы удавился, повесился бы тамъ, сталъ бы качаться на той сосне, если бы не пришелъ Кириллъ; онъ и снялъ меня” . Девки не верятъ, играютъ и говорятъ: „Федоръ Филип­ повичъ, пожалуйста, подь поиграть съ пами, подь!“ „Съ вами, съ лопскими девушками, говоритъ, не хочу играть: меня кольсмя девушки ждутъ къ себе играть". Девки го­ ворятъ ему: „съ тобой кольсия девки играть не будугъ, коли ты у нихъ двухъ мужи- ковъ убилъ; да и такъ-то пе станутъ опЬ съ тобой играть". „Ничего вы, девки, не знаете, говоритъ; тюрьма — светлая избушка ждетъ меня; я тамъ въ ней буду сидеть; простите меня братья, друзья и товарищи; отецъ и мать да сестра родная — простите меня“ . Потомъ и взяли его и въ Колу повели въ тюрьму." „Николай Ивановичъ подрался съ двоюроднымъ братомъ своимъ; сильно онъ съ нимъ подрался; дрались до кровянаго пота; а Филипповна (жена Николая Ивановича) заплакала, заревела. А въ цогостъ идутъ два ирваса - чиновника; носы болыте у нихъ, съ березы опи пыль едятъ; воды-бы цоцили—воды нетъ; черезъ ручей идутъ вода грязна 49