Харузин, Николай Николаевич. Русские лопари : (очерки прошлого и современного быта) / Николай Харузин. – Москва : Высочайше утвержденное Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1890. – 472 с., [4] л. ил., [1] л. карт. – (Известия Императорского Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии, состоящего при Императорском Московском университете ; т. 66. Труды этнографического отдела ; т. 10).

298 рикъ сталъ ее лечить. Когда она выздоровела, сделалась и послушной, и B-Ьрной, и доб­ рой; старикъ изъ нея хорошую ховяйку сделалъ. Народъ какъ увиделъ ее зимой въ погосте, не зналъ отчего это случилось и сталъ считать старика колдуномъ1. Случались ли среди древнихъ лопарей случаи убйства женъ, сказать очень труд­ но, но вероятно, ыуя;ъ считался вправе наказать смертью свою я(ену за ту или другую вину. По крайней м'Ьр'Ь въ записанной мною бывальщине изч, Сонгельскаго погоста, въ которой повествуется объ убШстве мужемъ жены, сквозитч, взглядъ, что и на это мужъ имеетъ право. Случай, который описывается въ этой бывалыцине, случился неособенно дав­ но; старуха, помнившая подробности этого убШства, умерла лишь летъ 8— 9 тому пазадъ, а родственники убитой живутъ и по настоящее время въ Сонгельскомъ погосте. Привожу эту бывальщину со всемъ ея безъискусственнымъ драматизмом'!,, какъ мне разсказывали ее лопари. Жилъ въ Сонгельскомъ погосте лопарь, по прозвищу Эссикъ; была у него лсена: они богато такъ жили. Мужъ не любилъ свою жену и ходилъ промышлять на тунд­ ру. Ходилъ тамъ — промышлялъ, промышлялъ, ходилъ, ходилъ— нашелъ тамъ юпочъ большой и думаетъ: „нихну я туда жену". Онъ на тундре стоитъ, головой качаетъ и говоритъ: „ну, л а д н о Т у т ъ и приметку поставилъ, а самъ пошелъ домой; при- шелъ домой и говоритъ жене: „ну, старушка, давай жить понрежнему; надень са­ мое лучшее платье, говоритъ, пойдемъ со мкой“ . Она оделась и вымылась — внаетъ, что ей смерть будетъ — самое лучшее платье надела: гамаши, лучппй сарафанч, съ ха- вами (нашивками), сороку изъ бисера и съ хазами, да и перстень надела съ украше- шями, въ виде листиковъ, да сережки золотыя клала себе въ уши—все, что было луч­ шее, все надела. Она себе икону, которая въ приданое сч, ней пошла, въ карманч, опу­ стила; простилась со всеми и съ дочерьми, и сыновьями, и съ прислугой: „простите меня грешную“ , говоритъ, „нойдемъ, старикъ, со мною“ , (старикъ и старушка — обыденное обращете мул;а и жены другъ къ другу). Старикъ и говоритъ: „старушка, постой, по­ чешу только голову и надену тоже лучппй нарядъ“ . Старуха стала ждать, а старика, пошелъ одеваться; оделся, иришелъ и говоритъ: „ну, старушка, пойдемъ теперь". Онч, вахватилъ ее за руку и повелъ; идутъ вместе и разговариваютъ (обыкновенно, когда супруги ягивутъ согласно, они, отправляясь вда нибудь, держатъ друга, друга за руку). Старикъ и говоритъ: „теперь, мы, старушка, будемъ жить съ тобой хорошо, жить какъ прежде яшли“ . Идутч, и разговариваютъ и смеются. Онъ велъ, велч, и привелъ ее къ тому самому месту, где ключъ кипитъ; жена немного и вздрогнула; онъ пощЬловалч, ее и говоритъ: „прости меня, старушка, теперь мы хорошо съ тобой будемъ я:ить“ . Она и говоритъ: „славно, хорошо станемъ теперь жить съ тобой, какч, привелъ на такое место1. Онъ захватила, ее и спустилъ ее виизъ головой въ ключъ, а самъ убежалъ. Тамъ черезъ полчаса два мужика идутъ, дикаго оленя ищутъ; смотрятъ— а въ яме жен­ щина вверхъ ногами лежитъ, одинъ мужикъ такъ испугался, что его родимецъ затресъ (т. е. что съ нимъ сделались корчи), Другой мужикъ спустился и вынулъ женщину; вынулъ и поставилъ ее—она у;къ умерла. Онъ узналъ ее; сейчасъ же пошелъ въ по­ гостъ объявить, потомъ пришелъ къ нимъ въ домъ и спрашиваетъ у ея кухарки и до­ чери: „где у васъ хозяинъ и хозяйка1. Оне говорятъ: „на охоту ходилъ, а потомъ