Харузин, Николай Николаевич. Русские лопари : (очерки прошлого и современного быта) / Николай Харузин. – Москва : Высочайше утвержденное Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1890. – 472 с., [4] л. ил., [1] л. карт. – (Известия Императорского Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии, состоящего при Императорском Московском университете ; т. 66. Труды этнографического отдела ; т. 10).

вверхъ спиной, онъ по ночамъ будетъ вставать. Могилу опъ зарылъ и скорей пошелъ назадъ. ПргЬхалъ и разсказалъ все, какъ было; народъ сталъ бояться. Боялись въ первые 6— 7 лете после его смерти даже ходить мимо его могилы, и те, которые ходили мимо, разсказывали, что будто тамъ въ могиле кто-то плачетъ или воетъ. Разъ мимо его мо­ гилы, въ месте Ристъ-Ридъ проходили молодые ребята и смеялись, говоря: „былъ боль­ шой нойда, да тутъ и легь“ . Когда они отошли съ версту отъ могилы, вдругъ услы­ шали, что за ними будто кто идетъ, даже земля дрожитъ. Они испугались. Одинъ изъ нихъ былъ не простой и догадливый: онъ вырубилъ ольховый батогъ-палку и сд'Ьлалъ имъ на земле крестъ. Нойда, добежавъ до этого места, перейти не могъ и обходилъ стороной далеко. Они-же въ это время бежали впередъ и какъ только слышали погоню, опять делали на дороге крестъ палкой. Такъ они добежали до р. Туломы, где былъ карбасъ (лодка). Они стянули его съ горы въ воду и поехали отъ берега. На берегу въ это время услышали большой стукъ и увидели, что въ воду упало что-то словно два большихъ камня и утонули. Ребята npiexa.in домой совсемъ перепуганные и после ска­ зали другимъ, чтобы не смеялись, если не хотятъ попасть на зубы нойде“ . Какъ дополнете къ этому преданш существуете среди пазрецкихъ инотозерскихъ- лопарей и другое, вероятно, впрочемъ, лишь вар1антъ предыдущаго, но въ виду того, что оно является дополнетемъ къ вышеприведенному, сообщаю и его. „Жилъ въ Нотозере старикъ-нойда и онъ умеръ. Повезъ его лопарь хоронить. Разъ оглянулся назадъ, видитъ, что яммШ сидите. Это было на озере. Онъ погналъ съ покойникомъ скорее и когда доехалъ до леса, разложилъ огонь. После этого, не говоря ни слова покойнику, онъ вынулъ его изъ кережи, притянулъ къ огню и сталъ у него жарить пятки. Жарилъ онъ долго и, наконецъ, покойникъ вырвался у него изъ рукъ, вскочилъ на сосну и сталъ ее грызть. Грызъ онъ всю ночь, а лопарь дожидался только света. Нойда думалъ сосну перегрызть по средине и верхушкой убить опаса. Выло уже немного грызть, какъ стала показываться заря. Опасъ закричалъ: „началась заря“. По­ койникъ испугался и съ шуломъ полетелъ внизъ и упалъ на землю. Лопарь взялъ его, бросилъ въ кережу ничкомъ и поехалъ къ озеру, выкопалъ яму и положилъ его нич- комъ; затемъ закопалъ яму и поехалъ обратно. Нойда изъ могилы кричалъ: „земля меня не принимаете “, и все проезжавппе и проходивппе мимо слышали это. Черезъ несколько времени его вырыли, развели огонь и опять долго у него жарили пятки и лицо. Дожа­ рили его до того, что едва не сожгли и бросили опять въ могилу лицомъ внизъ. Семь лете после этого онъ еще кричалъ и гулъ былъ сльшенъ изъ земли, но его уже не вырывали. Наконецъ, после семи лете онъ явился къ одному лопарю и сказалъ: „меня земля за то не принимаете, что я четырехъ человекъ по зависти исиортилъ и они умерли отъ моего колдовства. Этого не делай самъ, да скажи и другимъ, потому что после смерти невыносимыя муки за то бываютъ1. Веруя въ то, что колдунъ после смерти своей можетъ вставать изъ могилы, мо­ жетъ съесть человека—нетъ удивительнаго, что лопарь боится своего нойду даже больше после смерти его, чемъ въ то время, какъ онъ живъ. Таковы въ общихъ чертахъ были вероватя древнихъ лопарей и таковы верова-