Харузин, Николай Николаевич. Русские лопари : (очерки прошлого и современного быта) / Николай Харузин. – Москва : Высочайше утвержденное Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1890. – 472 с., [4] л. ил., [1] л. карт. – (Известия Императорского Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии, состоящего при Императорском Московском университете ; т. 66. Труды этнографического отдела ; т. 10).

233 „Жилъ на Нотозере нойда, по имени Ризь. Онъ много портилъ людей, а многимъ и пособлялъ. Наконецъ, подъ старость и самъ занемогъ. Вс'Ь думали, что онъ попра­ вится, но вышло иначе. Черезъ нисколько времени онъ умеръ, и его стали бояться веб еще больше, чемъ живаго. Гробъ ему таки сделали и туда положили, но везти его хо­ ронить никто не соглашался, потому что онъ, какъ колдунъ, могъ другаго съесть. Не смели его везти хоронить даже сыновья. Наконецъ, одинъ таки, подобный ему, тоже нойда, нашелся и за назначенную плату повезч, хоронить покойника. Сперва ехалъ онъ на оленяхъ хорошо, но около полуночи вдругч,, ни съ того, ни съ сего, олени испугались. Онъ посмотр'Ьлч> впередъ, на стороны, но нигде никого не видно и не слышно. Огля­ нулся назадъ и увиделъ, что мертвецъ сидитъ. Ему сделалось страшно, но онъ, какъ колдунъ, сейчасъ закричалъ ему: „когда умеръ—ложись!" Мертвецъ его послушался— легъ. Черезъ несколько времени олени опять испугались. Онъ посмотрелъ опять назадч. и видитъ, что яммШ (мертвецъ) опять сидитъ. Онъ выскочилъ изъ кережи (саней), вы-. хватилъ изч>-за пояса ножъ и сказалъ: „ложись, а не то я тебя зарежу, если ты не по­ валишься1. У покойника при виде ножа зубы сделались железными и поэтому опасъ (возница) пожалелъ, что показалъ ножъ. Нужно было показать палку или полено и тогда зубы сделались-бы деревянными. Мертвецч,, однако, и на этотъ разъ легъ. Опасъ по- ехалъ впередъ, но онъ теперь зналъ, что если встанетъ яммШ въ третй разъ, то его съестъ, и поэтому онъ поехалъ кч, большой ели, соскочилч> ст. кережи, привязалъ оле­ ней въ сторону, а самч, после этого сталъ поспешно ползти вверхъ по дереву. Нако- нецч>, онъ добрался до вершины, а яммШ-нойда въ это время ужъ всталъ и вышелъ изч, кережи. Зубы железные чернели и скрипели, а руки на груди были также, какъ и были сложены на крестъ, благословясь. ЯммШ подошелъ къ ели, обошелъ ее несколько разъ кругомъ и сталъ грызть ель. Сперва онъ грызъ сучья и это сделалъ скоро, потомъ сталъ грызть и стволъ. Грызч, онч,, какъ россомаха, и отъ острыхъ зубовъ летели круп­ ный щепки. Грызъ опъ бойко и, наконецъ, ель стала почти шевелиться. Опасъ увиделъ, что дело плохо; поэтому на вершине сталъ самч, ломать сучья у ели и бросать внизъ. Ямм1й, увидевъ это, подумалъ, что ель падаетъ и пересталъ грызть. Такъ опасъ не­ сколько разъ отвлекалъ его отъ работы. Опасъ это делалъ для того, чтобы ель не упала до зари, а съ зарею— онъ зналъ, что яммй долженъ лечь — умереть. Сучья, наконецч,, пособлять перестали: яммш догадался и сталъ грызть безъ остановки. Опасъ после этого занелч, по-петз7шьи для того, чтобы покойникъ испугался и подумалъ, что начинается утро. Пелъ опасъ такъ несколько разч>, и мертвецъ после всякаго раза смотре.чъ туда, где должна быть заря, и, ие видя ея, продолжалъ грызть. Опасъ увиделъ, что дело плохо, что ничемъ не можетъ остановить ямм 1 я,—испугался. Онъ решился потихоньку спускаться, съ мыслыо, что мертвецъ, увидя его, подумаетъ, что онъ самъ ему поддается. Яммй действительно пересталъ грызть и сталъ дожидаться. Такъ онъ спускался тихонь­ ко. Наконецъ, показалась заря, и опасъ закричалъ: „пришла заря—иди въ гробъ свой1. Нойда-яммй, увидавъ зарю, испугался, пошелъ въ кережу и легъ въ свой гробъ. Опасч, сошелъ съ ели, закрылъ гробъ, припрягъ оленей и повезъ его кч, месту, где должно было хоронить его. Г1р!ехалъ туда скоро, вырылч, яму и гробъ онустилъ на бокъ, чтобы яммй не могч, встать; онч, зналъ, что если нойду положить вч, могилу на спину или 30