Харузин, Николай Николаевич. Русские лопари : (очерки прошлого и современного быта) / Николай Харузин. – Москва : Высочайше утвержденное Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1890. – 472 с., [4] л. ил., [1] л. карт. – (Известия Императорского Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии, состоящего при Императорском Московском университете ; т. 66. Труды этнографического отдела ; т. 10).

179 держать его въ глуоокой тайне, другихъ-—давать своимъ д!;тямъ имена животныхъ или пеодушевленныхъ предметовъ, чтобы духъ могъ ошибиться и вселиться въ то животное или въ тотъ предмета, имя котораго носитъ ребенокъ, выразилось у лоиарей переменой именъ. Вероятно, что это вероваше существовало у лопарей задолго до пришшя хри­ спанства; это последнее внесло лишь новый обрядъ, именно омовеше ребенка, чтобы смыть съ него данное ему омовешемъ же хриспанское имя. Наиболее подробно этотъ обрядъ загшсанъ въ финляндской Лапландш. Следуетъ заметить, что тотъ фактъ, что писатели разныхъ вековъ и въ разпыхъ местностяхъ Лапландш записали этотъ обычай, служитъ доказательствомъ, пасколько этотъ обычай былъ раснространенъ среди лоиарей и съ какимъ трудомъ онъ уступалъ хриспанству. В ъ Финляндской Лапландш господствовало вероваше, что отъ одного крещешя въ церкви ребенокъ никогда не сделается счастливымъ, нанротивъ того было даже не­ обходимо смыть съ ребенка то имя, которое ему было дано при крещенш; вотъ почему, тотчасъ по приходе изъ церкви, ребенка крестили вновь языческимъ крещешемъ. Это второе крещете производилось также при посредстве омовешя; совершалось оно въ честь Саракка и носило пазваше Саме-набма-лавгго (т. е. омовеше лоиарскимъ именемъ; лоиари сами себя называли Саме, Суоме, суаме); при этомъ ребенку давалось и имя, конечно другое, чемъ то, которое ему дали при церковномъ крещенш. Чтобы узнать, какое имя следуетъ дать ребенку, прибегали къ колдовству; при помощи бубна или другими способами отецъ или нойда или, наконецъ, знакомые узнавали о будущемъ имени ребенка. Но къ этому средству прибегали редко: обыкновенно въ то время, когда приближалось время родовъ, къ роженице во сне являлся кто-нибудь изъ умершихъ нред- ковъ и нарекалъ имя будущему младенцу. Именемъ, даннымъ при церковномъ крещеши, никогда не называли ребенка. Всякш разъ, когда ребенокъ начиналъ хворать, или даже если онъ просто много плакалъ, совершали вновь языческое крещете (Адде-набмо или Сайво- пабмалавгго). Это-то крещете повторялось при всякой новой болезни и говорятъ, что были примеры, что даже семидесятилетие лопари подвергали себя этому крещенно въ слу­ чае болезни; этимъ, полагали они, отвращается гневъ боговъ и дается благопр1ятный оборотъ болезни. Это же Сайво-набма-лавгго было въ ходу и тогда, когда принимали ргь себе Сайво (души умершихъ) также и божества, служивши колдунамъ, между нрочимъ въ томъ случае, когда приюте этого Сайво совершалось при помощи омовешя; всямй ло­ парь, принявний Сайво, долженъ былъ принести л;ертву нодземнымъ божествамъ и по- койникамъ. Языческое крещеше совершала женщина; однако, при первой Саме-набма-лавгго, совершавшая Kpeinenie женщина не должна была быть ни крестной матерыо, ни свиде­ тельницей при совершеши церковнаго крещешя, надъ кемъ-бы то ни было. Обыкновенно язычесий обрядъ крещешя совершала сама мать крестящагося. Совершавшая крещеше дарила своему крестнику латунный нерстень, пряжку или что-нибудь другое, въ память о томъ, что крестникъ освобожденъ отъ своего хриспанскаго имени. Адде-набмо-лавгго совершала также женщина и ее называли крестной матерью. Подъ ея присмотромъ на­ гревали воду и вливали ее въ корыто; туда же клали две березовыя ветви: одну нзъ