Барсов, Н. П. Разбор сочинений Е. Огородникова: «Мурманский и Терский берега по книге Большого чертежа». СПб., 1869, и «Прибрежья Ледовитого и Белого морей по книге Большого чертежа». СПб., 1877 г./ сост. Н. П. Барсов. [Санкт-Петербург] : типография Имп. Акад. наук, 1879. 29 с. Без тит. л. и обл. Отт. из: Отчет о 21-м присуждении наград графа Уварова. СПб., 1880. С. 38-66.

нашему разумѣнію, слишкомъ мало вяжутся съ главнымъ предме- томъ изысканійг. О г о р о д ни к о в а , и въ изслѣдованіи о сѣверныхъ прибережьяхъ стоятъ какъ-то особнякомъ. Неполнота и неточность свѣдѣній о сѣверо - востокѣ нынѣшней Россіи, оставшихся намъ въ Новгородскихъ источникахъ,—таковъ единственный общій выводъ г. О г о р о д н и к о в а изъ ею изысканій, имѣющій важность въ вопросѣ о редакціи Книги Большаго Чертежа. Причину такого характера Новгородскихъ извѣстій авторъ объясня­ ешь отношеніями Великаго Новгорода къ Заволочью. Обзоръ лѣто- писныхъ извѣстій о нихъ (стр. 60—62) приводить его къ заключенію, «что Новгородцы, преслѣдуя свои промышленный цѣли, уже въ XI вѣкѣ сдѣлались грозою этого отдаленнаго края; но нѣтъ осно- ванія утверждать, чтобы даже и въ X III в. они были полными об­ ладателями сѣверо-востока, хотя упорно называли Пермь, Печеру и Югру своими волостями. Можно даже сказать, что чѣмъ ближе къ XIV вѣку, тѣмъ завоевательное призваніе Новгородцевъ въ этомъ краѣ имѣло менѣе значенія. Это зависѣло отъ многихъ причинъ и прежде всего отъ причинъ внутреннихъ, состоявшихъ въ несостоятельности «господина Великаго Новгорода», который зачастую подчинялся разнымъ вліяніямъ» (стр. 62). Подтвержденіе такого мнѣнія г. О г о р о д н и к о в ъ находить въ такихъ Фактахъ, какъ основаніе независимой отъ Новгорода Вятки въ XII вѣкѣ и рядъ разбойническихъ походовъ молодцовъ-ушкуйниковъ съ холо­ пами-сбоями (62— 63). По отношенію къ сѣверо - восточньшъ ино- родцамъ, Новгородцы не заходили далѣе промышленныхъ и тор- говыхъ побужденій; они являлись среди нихъ, какъ собиратели — 15 — изъ русскихъ университетовъ слѣдуетъ признать настоятельною необходи­ мостью для успѣховъ русской исторической науки. Можно полагать, что даже послѣ трудовъ помянутыхъ ученыхъ, сводъ всѣхъ иноязычныхъ геогра- Фическихъ названій русскаго сѣвера и изъ современной географической номенклатуры, и изъ историческихъ памятниковъ, и строго научное Филоло­ гическое объясненіе ихъ происхожденія и значенія, дали бы древней этно- граФІи края болѣе прочныя основы, чѣмъ тѣ, на которыхъ она строится те­ перь по необходимости. На этотъ вопросъ вообще о Филологическомъ разъя- сненіи геограФическихъ именъ уже давно было обращено вниманіе академи- комъ Я. К. Гротомъ (въ замѣткѣ о топограФическихъ названіяхъ вообще, въ Журн. Мин. Нар. Проев. 1867 г. Апрѣль). Трудъ въ родѣ извѣстнаго слово- толкователя Эдвина Адалса или въ родѣ изслѣдованія Буттмана (Die deut- schen Ortsnamen mit besonderer Berucksichtiguug der urspriinglich wendischen in der Mittelmark und Niederlausitz v. Al. Buttmann, Professor. Berlin. 1856), былъ бы весьма желаннымъ вкладомъ въ русскую историческую науку.