Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 2. Ч. 4-5 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892.

— 270 — улеглись волны. Даже у береговъ едва-ѳдва бѣлѣетъ извили стая кайма пѣны, оставшаяся отъ вчерашней бури. Тамъ, гдѣ недавно буруны съ громовымъ ревомъ стреми лись въ береговые щели и гроты, гдѣ прибой бѣшено клоко- талъ, взбрасывая свои всплески до самыхъ вѳршинъ гранит- ныхъ скалъ,—теперь недвижно зеленѣетъ море среди утесовъ и ни малѣйшая зыбь не лижетъ ихъ источенныя подножія. Да и утесы всякимъ своимъ выступомъ, трещиной, выбои ной отразились въ зеркалѣ океана. Словно волшебное цар ство, рисуются внизу тѣ же сѣрые скаты и остроконечія скалъ, покрытыхъ серебряными пятнами лишайника. Чайка свер- нетъ ли крылья на крайнемъ выступѣ берега, замретъ ли вѣт- висторогій олень среди полнаго штиля на вершинѣ утеса— смотришь, и птица, а олень опрокинулись въ водѣ и недвиж- но рисуются въ ней. На одной скалѣ, вдоль по карнизу, сѣ- рая линія молчаливыхъ на этотъ разъ галокъ — онѣ и въ океанѣ съ тою же своеобразною важностію унизываютъ темную- скалу. Черную точку повиснувшаго въ нѳбѣ орла-рыболова едва различишь снизу; та же черная точка чуть-чуть мере щится и въ недосягаемыхъ беэднахъ океана. Точно и нѣтъ океана: двѣ бездны, вверху и внизу, одина ково бездонныя, одинаково безграничныя... На этомъ недвижномъ просторѣ затоскуешь о бурѣ. Гроза— все же воплощеніе стихійнаго движенія и жизни; штиль среди океана—это стихійная смерть. Словно подстрѣленная птица, падаетъ мысль. Тишина да вить душу, собственный голосъ странно ввучитъ въ ушахъ и, словно оборванная, смолкаетъ па полутопѣ пѣсня промыш ленника. И ждетъ онъ, точно благодати какой, чтобы вѣтеръ засвисталъ по морю, зашелестило въ снастяхъ у мачты, за- сісрипѣли канаты, запестрѣли флаги, грудью впередъ наду лись бы бѣлые паруса и съ легкимъ трескомъ сталъ бы дви гаться руль, опредѣляя курсъ очнувшагося судна. А ровный гулъ валовъ? А плескъ ихъ у самаго борта,—да развѣ это не музыка для моряка, развѣ она не слаще этого покоя и мертваго молчанія? Много шкунъ да ладей затерялось теперь вдоль берега на васнувшемъ океанѣ. Вѣтра нѣтъ—и пути нѣтъ. Жди да от стаивайся. Паруса еще мокры со вчерашняго дня; ихъ рас пустили на солнцѣ, чтобы обсушить. Тѣ-же суда и внизу: каждая снасть, каждая планка бортовой обшивки, каждый гвоздь рисуются въ зеркалѣ океана... Даже спящая собака, свѣсившая съ борта лапы внизъ, и та отразилась до малѣй- шихъ подробностей.