Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 2. Ч. 4-5 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892.

—. 320 — полянамъ, цѣпляется вверхъ по стволамъ деревьевъ..,' Куда ни посмотришь, все эта марь безотрадная расползается. Сыро и дико!.. Бѣлый мохъ устлалъ прогалины, точно ихъ пале- вымъ блескомъ подернуло издали. Бѣлый мохъ заполонилъ промежи, бѣлый мохъ словно снѣгомъ засыпалъ холмы... И жутко на сердцѣ! Запѣлъ-бы здѣсь, да не поется—ти шина эта давитъ пѣсню и сердце. Не крикнетъ птица, не завоетъ звѣрь,.. Только съ глухимъ шумомъ падаютъ внизъ сосновыя шишки да изрѣдка гдѣ-то робко-робко журчитъ же- лѣзистый ручей, окрашивая красными колерами песчаные берега... Отойдешь въ сторону—и снова тишь нерушимая, и снова дичь неоглядная.. Точно плита надъ тобою могиль ная!.. И радъ ты вѣтру, если онъ налетитъ, нежданный, и засвищетъ вверху, колыхая недвижныя дотолѣ вершины. И стонъ стономъ стоить тогда надъ этой пустыней лѣсной, словно тамъ вверху цѣлыя вереницы призраковъ оплакиваютъ кого-то. А вниэу прорвется и давай шуршать по ягелевому простору, между стволами вьется, смолистымъ запахомъ ды- шѳтъ въ лицо твое, и словно рѣдкій дождь все падаютъ да падаготъ сверху еловыя да сосновыя шишки, глубоко уходя въ моховыя низиоы. Лѣтняя сѣверная ночь—и еще страшнѣе въ этой лѣсной глуши... Днемъ хоть сверху голубѣло что-то, подъ вечеръ на верху алымъ полымемъ заря рдѣетъ, а ночью все сѣро, точно кругомъ стоить туманъ, и небо, и стволы лѣсныхъ велика- новъ, и сочное понизье — все тонетъ во мглѣ густой... Мгла густѣетъ и курится, свертывается въ какія-то чудовищныя формы, словно гигантскія студенистыя амфибіи. бродятъ по этому лѣсу, словно здѣсь совершаются какія-то непонятныя, но полныя ужаса сатурналіи... Идутъ-бѣгутъ по этому лѣсу четверо странниковъ, все дальше въ глушь эту черную забираются. Гдѣ-бы выхода да пути искать, такъ нѣтъ, люба имъ дичь безлюдная; другой отъ чащи бѣжитъ, а они въ нее дальше да дальше уходятъ. Слѣдъ медвѣжій по гущѣ еловой легъ—идутъ они слѣдомъ звѣринымъ. Ключъ бѣжитъ изъ безпросвѣтной трущобы—по ключу и они идутъ туда. И назадъ не смотрятъ, и меясъ со бой слова не скажутъ. Точно каждый знаетъ, что думаетъ его спутникъ, точно рѣчыо чѳловѣческой боятся они разбу дить величавое молчаніе сырой пустыни. Рвутъ кусты имъ платье, лохмотья на вѣтвяхъ остаются — все едино, думать некогда. Сплетутся сучья такъ, что и не пройти въ нихъ— согнутся да на рукахъ проползутъ, словно змѣи извиваясь по моховому понизью. Болота поперѳкъ дороги, зеленая тина, вся