Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 2. Ч. 4-5 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892.

— 813 — трестами, холмами и бревенчатыми строеніями Княжъ-остров*. Листъ на дѳрѳвьяхъ нѳ шелохнулся... Все словно замерло. Феня сидѣла у окна своей кельи. Задумчивая и грустная, она смотрѣла на окутанный лазо ревыми сумерками просторь, ширившійся пѳредъ нею сквозь вѣтви черемухи и сирени. Что-то неуловимо-мягкое, какое-то нѣжное, кроткое чувство охватывало ее всю, когда лидомъ къ лицу съ этой свѣжей и чудной природой она присутствовала при великомъ таинствѣ умирающаго дня... Слезы подступали къ глазамъ ея,—робкія вечернія слезы... Извивы отгоравшихъ облаковъ, эти едва вамѣтные переливы однихъ тоновъ въ другіе казались ей какимъ-то далѳкимъ, прекраснымъ краемъ, всплывавшимъ въ лазури неба и неотступно манившимъ къ себѣ... Не то горы, не то золотистыя поля, не то окутанные вечернею мглою сады и рощи... Гдѣ-же дороженька торная, гдѣ заповѣдный путь къ этому'призрачному, чудному краю... тдѣ?.. А по вѣтвямъ цвѣтущихъ кустовъ, между стеблями не движной травы, ползла уже, клубясь, и пухла сѣрая мгла. — Здравствуй, Серафима! —И кто-то вдругъ охватилъ Феню и жарко прильнулъ къ ея губамъ. — Господи!—И она откинулась въ глубь кельи. Въ окнѣ ввднѣлось молодое, едва опушенное темною бо» родой лицо красиваго, статнаго парня. — Аль на тебя огневица нашла? — Гдѣ Серафима? Не томи, касатушка... — А ты почемъ ее знаешь? — Такъ. Тутъ она, что-ль, схоронилась? — Да, не сыскать. — Что такъ?—весело тряхвулъ кудрями парень и въ одинъ гыоментъ вскочилъ въ келью. — Аль на тебѣ, шѳлопутный, креста христіанскаго нѣтъ? — А вотъ погляжу я, каково у васъ хоронятся дѣвоныси. — Да не тутъ, лихоманка ходячая. — Ты подруга ейная? — Подруга... Чего ты ищешь, говорю — не найти, ищи жѣтра въ полѣ. Взяли ее. — Какъ!.. кто взялъ?—Парень дрогнулъ и похолодѣлъ. — А лютые вороги наши. Ослобони еѳ, коли сила да ра* зумъ есть. У Корнплія она. — У большака?—И глаза его сверкнули недобрымъ блѳ* чСКОМЪ. — У него у самаго, сегодня взяли послѣ трапезы. — Зачѣмъ?