Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 2. Ч. 4-5 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892.

— 805 — Ей, впрочемъ, было нѳ до этихъ картинъ. Она терялась въ догадкахъ. Передъ нею носился неопредѣленно и смутно облиісъ боль шака Корнилія, и она вспомнила его мертвенно-блѣдное ли цо, черные, словно насквозь пронизывающіе острымъ блѳскомъ глава, и кошачью, словно крадущуюся, поступь этого княжъ- озерсісаго пророка и апостола страны корельскія, какъ его на зывали мѣстные расісолоучителй. Изъ лѣсу послышалось старческое, гнусливое пѣніѳ. — Должно схимникъ нашъ,—пріостановился провожатый. — Онъ и есть, старче. И сколько ему годовъ, поди никому не- вѣдомо. Все у него помутилось въ головѣ отъ ветхости!.. Скоро между сѣрыми стволами деревьевъ обрисовался не ясный силуэтъ, какая-то сѣрая фигура, подвигавшаяся по по- лянѣ. Наконецъ, Серафима разсмотрѣла старика, немощнаго, сгорбленнаго, опиравшагося на длинный посохъ. Длинная сѣдая борода клочьями падала на впалую, худую грудь. Концы волосъ были уже желтоваты; глава мертвенные, безцвѣтные, точно были вправлены въ синіе круги того землистаго цвѣта, который неизмѣнно ложится на лицо только-что остывгааго трупа. Старикъ глядѣлъ неподвижно впередъ и, казалось, ничего нѳ'видѣлъ за нѣсколысо шаговъ отъ себя. По крайней мѣрѣ, онъ часто останавливался и размахивалъ посохомъ въ раз- ныя стороны; голова его, гладкая и безволосая, какъ колѣно, только на вискахх обрамливалась желтыми клочьями жидень- кихъ волосенокъ. Глубокія морщины прорѣзывали лицо во всѣхъ направленіяхъ и постоянно шевелилась, придавая ему странное выраженіе, неладившееся съ этими недвижными, мертвыми глазами и безжизненнымъ, замершимъ въ одной старческой складкѣ ртомъ, похожимъ на едва замѣтную щель. Проводникъ Серафимы еще издали подошелъ къ нему и повелъ его за руку ко входу недалеко чернѣвшей землянки. Старикъ, повидимому, не замѣчая этого, шелъ покорно под чиняясь, какъ ребенокъ. Глаза его были устремлены все на одну точку, какъ-будто сни потеряли всякую способность двигаться. — Странничка... а... странничка?—прошамісалъ онъ, подой дя къ Серафимѣ и размахивая передъ нею костылемъ. — Бѣлица,—отвѣтйла скуфейка. — Изъ міра... изъ міра... Горе, горе... нечестивынъ и блуд- никамъ... Горе, горе! Казалось, аскетъ говорилъ не раскрывая губъ, такъ непо-