Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 2. Ч. 4-5 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892.

— 303 — была умная. Всѣ порядки ею держались, не даромъ назы вали ее обитатели скитовъ «адамантомъ святыя обители и столпомъ благочестнаго житія...» Лунною ночью, когда эти очаровательный картины при-озер- наго захолустья уходили въ таинственный сумракъ, привезли сюда Серафиму лѣтъ двѣнадцать назадъ. Посылалъ ее отецъ по обѣту «скитамъ потрудиться» за спасеніе его отъ морской бури, въ которой погибли остальные. Выло ей лѣтъ шестнадцать... Смотритъ, бывало, на озеро и думаетъ, а о чемъ—и сама не знаетъ. Такъ тѣни отъ лѣс- ныхъ вѣтвей пробѣгаютъ по лицу—неуловимый. Только ста- нетъ жарко отъ этихъ думъ да грудь ширится, словно сердце разорвать ее хочетъ, отъ наплыва какого-то невѣдомаго чув ства. Сошлась Серафима только съ одной дѣвушкою — одно- лѣткой и тоже изъ поморья завезенной въ корѳльскую глушь неисходную. Та Феней звалась и такая мягкая да матовая была, красивая да лѣнивая, благо и дѣла имъ въ скитахъ особливаго не было. Развѣ когда лѣтомъ въ лѣсъ по грибы или за ягодой. Черники да голубики—гибель было, а по сы- рымъ понизьямъ морошка золотилась. И прошло-бы такъ долго, да увидѣлъ большакъ Корнилій Серафиму. Тонкій былъ цѣнитель женской красоты. Разомъ раасмотрѣлъ и брови высокія, и улыбку зазывную, и грудь крутую. А позади косы, что змѣи вьются. Разъ Серафима только ушла въ свою келійку, какъ за вею послала строительеица. Противъ обыкновенія, мать Анемподиста смотрѣла сухо и, едва глядя на дѣвушку, кивнула ей на маленькаго, мозглява- го, съ лисьей мордочкой и вороватыми глазками инока, сми ренно стоявшаго въ углу. — Вотъ она—бери. Да скажи Корнилію, что я сама буду у него сегодня. Не потатчица я безобразію этому. — Хорошо, матушка. Пойдемъ, птичка. Дѣвушка съ недоумѣніемъ взглянула на настоятельницу. Та повернулась и вышла, ничего не объяснивъ. — Пойдемъ, ласточка; вѣдаешь-ли, что есть краше злата и адаманта? Краше адамантовъ —повиновеніе, краше злата— смиреніе. Великое, по неизреченной благости своей, Господь посылаетъ тебѣ недостойной счастье, ты не возгордись, смотриі — Куда же идти? — Ахъ, голубка ты моя чистая,—гнусливо, нараспѣвъ, тя* нулъ раскольникъ.—Не искушай ты меня, не подобаетъ бо старцу взирать на прелести бѣсовскія. Есть мѣстечко одно и уготовано оно тебѣ, да процвѣтешь тамо, яко кринъ сельный