Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 1. Ч. 1-3 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892. - 268 с.

— 237 — сойдетъ. Ярусъ нансивятъ въ часъ и только, а теперь бѣда. Четыре часа надрывались они такъ, пока послѣдній стеклинъ снасти не былъ опущевъ въ море... — Что-жъ, братцы, тутъ выжидать, али домой? — Знамо, домой. Ишь съ сѣвера втора какая идетъ, ра- вомъ уложитъ!.. Обыкновенно промышленники, остаются на якорѣ въ морѣ шесть часовъ, пока не приведется вытащить заброшеннѵ " сѣть. При такой-же погодѣ и думать объ этомъ было нечего. — Помрешь совсѣмъ! — Ворочай назадъ! Въ послѣдній разъ ісормщикъ окинулъ длинную линію по- плавковъ, обозначавшихъ ярусъ. Вся- она извивалась сообразно съ движѳніемъ валовъ океана. Между поплавками—буями— кланялись промышленнгікамъ махавки — прикрѣпленныя къ буямъ палки съ соломой или копной морской травы наверху. Тяжесть внизу удерживаетъ ихъ въ стоячемъ положеніи, какъ-бы ни были сильны волны. Развѣ только что поклонъ Отвѣситъ махавка, да и опять выпрямится, оглядывая весь вспѣненный просторъ моря и словно величаясь посреди его однообразныхъ валовъ... — Пониже, пониже! Ишь промышленничкамъ, по дѣдову завѣту, честь да почетъ отдаетъ!—подшучивалъ кормщикъ, желая ободрить ловцовъ. Имъ было не до того. Ни одинъ не отозвался-на шутку... — Ишь осовѣли. Точно дѣвки! право слово, дѣвки! — У тебя, Осипъ Оеипычъ, языкъ что звонокъ у коровы поморской. Болтаетъ зря, а про что—никому не вѣдомо. Та- ково-ли времечко, -чтобы шутки шутить! Дай, Господи, жи- вымъ остаться съ эвтакой погодки. Еакъ еще домой-то дова* лимъ. Утопить-бы тебя, по настоящему, слѣдовало, чтобы въ экую стужу не сгонялъ народъ... — Мнѣ легче, небойсь! — Твое дѣло—хозяйская затычка! — Ладно, братцы, Простите. Помирать, такъ всѣмъ за одно. — Богъ проститъ! На Блажного никто не обращалъ вниманія. А у того и глаза какъ-то остеклѣли. Точно студень застыли па морозѣ. Темныя морщины и впадины стали еще глубже... Руки не мощно висѣли—ими онъ уже не пробовалъ и кутаться. Въ груди точно шуршало что-то, когда онъ дышалъ... Неподвижно сидѣлъ, словно камень, только побѣлѣвшія губы подергивало что-то—улыбка, похожая на судорогу, или судорога, похожая на улыбку,—не равсмотришь!..