Большевики победили тундру : иллюстрированный научно-популярный и литературно-художественный сборник, посвященный Хибинам / под ред. Г. Гебера, М. Майзера, В. Седлиса. - Ленинград : Изд-во писателей, 1932.

ностей полярноіі новостройки Чумандрин, однако, не смог передать. Перед нами строительство вообще, без учета осо бых условий гигантской работы в обстановке совершенно исключительных климатических и иных трудностей. Н е по могает автору и страхование при помощи остранения места действия повести. Слишком очевидно, что под городом Бе лого камня имеется в виду Хибиногорск. Но при всем этом Чумандрин отлично передает процесс социально-психологического перерождения главного героя Опочинского из «рабочего аристократам, чистоплюя, инди видуалиста, «горлопана от гордости:., презирающего кре стьян. в сознательного и проникающегося коллективисти ческими настроениями участника социалистического дела. Удались автору портреты и второстепенных героев ( н а пример, зав. кадрами Отделкина или яркий образ зав. архивом Ипостасьева, а также фигуры рвачей и шкурников Салова и М а л к и н а ) , а также, что самое важное, влияние всей этой среды, классово и психологически диференциро- ванной, на Опочинского. Пути этого влияния даны Чу- мандриным достаточно тонко. Н о эти процессы ни в какой степени не связаны с хибиногорским строительством, не вытекают из весьма оригинальных и своеобразных местных условий; наконец, самый выбор персонажей также ни в ма лой мерс не указывает на сколько-нибудь детальное з н а комство Чумандрина с обстановкой, в которой протекало отдаленное северное строительство. Новостройка вообще, а не конкретный се участок за полярным кругом в центре Хибинского горного массива определяет поступки и пси хику героев, а также все течение повести. Вместе с тем сам Опочинский отлично чувствует, что и как следовало бы рассказывать о борьбе за апатиты, о борьбе за новую жизнь: «Я бы показал, все равно как на карте: вот смотрите, одинокая, холостая земля. Н а ней — мох, на ней лед, снега, морошка, всякая глупость. Ту т человек — как идол, один на тысячу верст, кругом — никого. Он так и спит со своим зверьем, а подохнет — его начисто обголодает мош кара. и никакого следу не останется от такого земного ж и теля. Он никогда в своей жизни, он никогда не видел не только что, скажем, тисков, — ему незнаком какой-нибудь ручник. — Опочинский, с обидой за подобного жителя, про изнес эти слова. — Н аши соседи из западного буржуаз- 218