Бадигин, К. С. На корабле "Георгий Седов" через Ледовитый океан : записки капитана. – Москва ; Ленинград : Изд-во Главсевморпути, 1940. - 602 с., [16] л. ил. : ил. + 3 отд. л. карт.

просить, он и сказку расскажет про вихревое царство, или про нопа брюхатого, или про хитрого матроса. Когда же речь зайдет насчет охоты на морского зверя или рыбной тони,—тут уж можно слушать целую неделю без отдыха. II я смирно лежу и слушаю свою чисто выбритую милосердную сестру, одетую в свитер и стеганые штаны. Потом в дверь просовывается густая клочковатая борода Андрея Георгиевича. Он тревожно взглядывает на мою постель, но тут же его лицо проясняется, и он говорит: I— Ну вот, и прекрасно. Очень даже хорошо. А мы тут начинаем качать пресную воду из снежниц... Слышно, как по палубе, под иллюминаторами, шаркают груз­ ные шаги. Протащили что-то тяжелое и громоздкое. Потом с па­ лубы доносится шуршание. Я догадываюсь, что на лед унесли брандспойт, а теперь прокладывают шланги к цистернам на бот- деке. Неужели лед так быстро растаял, что теперь уже можно добывать пресную воду из снежниц? — А вам тут опять телеграммы из дому.—Андрей Георгиевич протягивает мне обрезки этикеток от консервных банок. Дядя Саша постарался переписать текст покрупнее и раз­ борчивее, чтобы больному адресату было легче читать. — Отвечать-то что будем?—спрашивает Андрей Георгиевич, улыбаясь, и берет в руки карандаш и листок бумаги. У нас с ним устроен маленький заговор: каждые три-четыре дня мы вместе составляем успокоительные телеграммы моим род­ ным. Я диктую: — Благодарю за твои телеграммы. Пе беспокойся, здоров... Андрей Георгиевич складывает листик, прячет карандаш и поднимается с дивана. — Ну, я побежал—по хозяйству. Сейчас будем меховую одежду сушить. А малую питьевую цистерну зацементируем, чтобы ржав­ чины поменьше было... Входит доктор. Он горд. Теперь никто не посмеет сомневаться в непогрешимости его диагнозов. Он осматривает меня, осве­ домляется у Буторина, как я провел последние четыре часа. Узнаю пз их разговора, что Александр Петрович тоже сидел ночью у моей постели. — Благодарите северного бога, что выдержали,—сурово гово­ рит доктор, все еще не простивший мне истории с его медицинским справочником, который я обозвал библией.—Больше я с вами церемониться не буду. Не встанете, пока не выздоровеете. Мило­ сердная сестра вас не пустит. И Буторин утвердительно кивает головой. Время тянется медленно и тоскливо. Дмитрий Прокофьевич успел рассказать мне и о том, как в поморской деревне играют свадьбы, и о двадцати повадках тюленя, и о том, как он ходил в дозор на самую-самую что ни на есть границу, когда служил в Красной армии. А день все еще не окончен... 130