Методические рекомендации по подготовке туристско-экскурсионных программ и текстов экскурсий, посвященных культуре, быту и традициям кольских саамов. – [Мурманск, 2023]. – 60 с.: ил.

Здесь выбиралась площадка с таким расчетом, чтобы в середине ее вокруг костра могли разместиться туша оленя и два-три человека. Облюбовав такую площадку, охотник нарубал березовых веток и три еловых. С одной стороны веток все сучки обрезались. Каждое обрезанное место смазывалось кровью добытого оленя. Все березовые ветки ставились вокруг площадки, окровавленной стороной внутрь. Ограда эта называлась ланна. В ее южной части оставался проход. Охотник, добывший дикаря, приглашал войти в ограду своих ближайших кровных родственников: отца, сына, если нетотца, тодядю (позднее начали приглашать и своего личного друга). После этого проход закрывали тремя еловыми ветками, и хозяин разводил огонь. Котел, наполненный водой, уже находился в середине круга. Охотник, убивший оленя, начинал его «пластать», то есть приступал к разделке туши: снимал шкуру, отделял голову и левую заднюю ногу, отрезал язык, кончик хвоста и, наконец, вскрывал грудину. Вслед за этим отрезали кончик сердца, и все пили кровь. Котел с водой ставился на огонь. Мясо грудины, голову с рогами и левую заднюю ногу варили. При этом примечали, что, если торчащее из отвара мясо «дрыгало», значит, быть еще хорошей добыче. Остальное мясо лежало тутже, в кругу, на особой плетенке из еловых веток, «чтобы чисто было». Когда мясо было готово, все усаживались и, предварительно перекрестившись, приступали к жертвенной трапезе. Пища предназначалась только «самим себе», то есть не для семьи в целом, не для пользы женской части семьи (матери, жены, дочерей), а только в пользу мужской части семьи — охотника, его отца, сыновей, мальчиков-внуков и для поддержания мужской половой силы охотника. Это была, таким образом, жертва в пользу мужчин, призванная обеспечить счастье и удачу охотников. По словам И. С. Матрехина, это означало, что обетный олень съеден мужчинами во имя Мяндаша, на пользу Мяндашу. Это был обряд приобщения к Мяндашу. Остатки трапезы, то есть остатки супа, плевны, связки и т. п., а также кончики сердца и хвоста зарывали в землю, под пепел очага[12]. Ни у одного, наверное, народа нет столько преданий и легенд об оленях, как у саамов. Неудивительно, что называют они себя «оленный народ». Прошли времена охоты на диких оленей. Главный источник дохода — одомашненные олени. Хотя сам северный олень, наверное, не подозревает, что он домашний. [121 Там же. С. 304-305. 30