Альманах саамской литературы. Москва, 2019.

На середине пути немецкий снаряд угодил во впереди идущую машину, которая тут же с людьми и грузом ушла под лед. Водитель нашей машины еле успел затормозить, чтобы не въехать в полынью. Руки его дрожали, лицо сделалось мертвенно бледным. Он никак не решался ехать дальше. Тогда военный регулировщик, который дежурил на трассе, выхватил пистолет, приставил его к виску водителя и скомандовал: «Ну, давай, браток, трогай, иначе погибнем все!» Медленно мы тронулись дальше. Я раньше никогда не молилась, но в этот миг перед лицом смерти обратилась к Богу, слова шли из глубины души: «Отче наш, да святится имя твое, да будет царствие твое, спаси и сохрани нас, Господи, спаси и сохрани...» Когда мы переправились через озеро, нас повели в столовую, где дали жидкую кашу на растительном масле. После длительного голода нам нельзя было есть грубую пищу, и лишь постепенно мы стали привыкать, наедаться досыта. Вскоре сели на поезд и поехали в Узбекистан, подальше от холода, голода, бомбежек, обстрелов. По пути на каждой станции люди, узнавая, что в поезде едут ленинградцы, подходили к вагонам и совали нам в руки хлеб и другие продукты. При виде нас у многих наворачивались слезы. Грязные, обросшие, полуголодные, мы все же постепенно приходили в себя. Наконец, поезд прибыл в Узбекистан, в город Самарканд. Ласково светило солнце, было очень тепло, не слышны разрывы бомб и снарядов. Там мы начали привыкать к нормальной, мирной жизни, и лишь иногда во сне ужасы войны возвращались ко мне. И уже утром нас будила не сирена «воздушной тревоги», а ласковое солнце и песни птиц, и я, наконец, поверила, что выжила в страшном аду под названием Блокада. Жизнь продолжалась. 471