Альманах саамской литературы. Москва, 2019.

валась назад. За нами шли еще три- четыре упряжки. Они быстро ехали друг за дружкой. Когда ехали через сугробы, стало потряхивать. На сугробах наст был крепкий. Сани то взлетали на них вверх, то скользили боком. Я старалась удержаться, но иногда приходилось поворачивать себя боком и наклоняться. Вдруг тряхануло так сильно, что я улетела с чемоданов и с головой ушла в рыхлый снег, да так, что не могла руками пошевелить, наверху торчали только мои ноги. Кто-то из ребят на повороте тоже слетел с саней. Ребята закричали, что я улетела в снег, упряжки остановились. Мальчишки подбежали, чтобы помочь вылезти из снега, схватили за малицу, но ничего не получалось. Кто-то пытался вытащить меня, схватив за ноги, но эту попытку вовремя заметили и остановили, сказав, чтотоборки снимутся, потому что они большие, и я буду босой. Максим Антонович откидывал рыхлый снег, мальчишки дружно ему помогали, вытащив меня, поставил на ноги и спросил: «Ушиблась?» — Нет! — ответила я, — только испугалась уже там, в снегу. Все немного посмеялись надо мной. На мне малица из оленьих шкур сшита была для взрослого человека, меня можно было трижды ею обмотать. Максим Антонович малицу на мне подвязал веревкой, и вновь усадил наверх. Ветер усиливался, становилось все холодней. Одежда хоть и ме­ ховая, но ветер задувал в капюшон, голова вся замерзла. Комки снега из под копыт оленей иногда попадали в лицо, приходилось наклоняться вниз, либо отворачиваться. Сугробы кончились. Мы въехали в лес. Здесь было потише. Первая упряжка остановилась. Мужчины разрубили топором упавшее дерево и разожгли костер. Мы подъехали к ним, они уже пили чай. Мне дали кружку с горячим чаем и спросили: «Ну что, очень замерзла?» Я в ответ только головой